Идейные истоки социал-демократии берут начало со времен Великой французской революции и идей социалистов-утопистов. Но несомненно и то, что она получила импульс от марксистской теории и под ее влиянием. При этом главным стимулом утверждения и институциализации социал-демократии являлись формирование и возрастание в конце XIX - начале XX в. роли и влияния рабочего движения в странах с развитым капитализмом. Первоначально почти все социал-демократические партии возникли как внепарламентские партии, призванные отстаивать в политической сфере интересы рабочего класса. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в ряде стран (например, в Великобритании и Скандинавских странах) профсоюзы и поныне являются коллективными членами этих партий. Социал-демократия первоначально разделяла важнейшие установки марксизма на ликвидацию капитализма и коренное переустройство общества на началах диктатуры пролетариата, обобществления средств производства, всеобщего равенства и т.д. Некоторые члены этих партий поддерживали идею марксистов о революционном пути ликвидации капитализма и переходе к социализму. Но в реальной жизни получилось так, что социал-демократия в целом признала существующие общественно-политические институты и общепринятые правила политической игры. Партии социал-демократической ориентации институциализировались, стали парламентскими партиями. С этой точки зрения всю последующую историю социал-демократии можно рассматривать также и как историю постепенного отхода от марксизма. Реальная практика заставила руководителей социал-демократии убедиться в бесперспективности революционного перехода от старой общественной системы к новой, в необходимости трансформировать, усовершенствовать ее. В экономической и политической борьбе той эпохи они убедились, что многие требования рабочего класса можно реализовать мирными средствами, в процессе повседневных и постепенных перемен. Чуть ли не все социалистические и социал-демократические партии ставили своей целью "разрыв с капитализмом". Их программы конца XIX - начала XX в. не были революционными в полном смысле этого слова, хотя и содержали известный набор радикальных лозунгов. С самого начала для большинства социал-демократических партий было характерно совмещение революционных лозунгов с оппортунистической, прагматической политической практикой. Постепенно в программах большинства социал-демократических партий брали верх оппортунизм, прагматизм, реформизм. Особенно ускоренными темпами этот процесс пошел после большевистской революции в России, которая перед всем миром воочию продемонстрировала гибельность того революционного пути, который предлагался марксизмом (а в его крайних формах - марксизмом-ленинизмом). Следует подчеркнуть, что по основополагающим идеям марксизма о революции, непримиримой классовой борьбе, диктатуре пролетариата в первые два десятилетия XX в. обозначился раскол в рабочем движении и социал-демократии. Но большевистская революция и созданный вслед за ней III, Коммунистический интернационал институциализировали этот раскол. Социал-демократия и коммунизм, выросшие практически на одной и той же социальной основе и из одних и тех же идейных истоков, по важнейшим вопросам мироустройства оказались на противоположных сторонах баррикад. Причины таких событий коренились в самой природе рабочего движения и социал-демократии. Как бы предвидя возможность появления диктаторского социализма (согласно марксистской идее - диктатуры пролетариата), руководители реформистского крыла социал-демократии провозгласили своей целью построение демократического социализма. Первоначально по этому вопросу развернулись довольно острые споры, в которых оппоненты этой идеи приводили главный аргумент, что социализм не может быть недемократическим. Но история, как говорится, распорядилась по-иному, показав, что наряду с демократическим бывают нацистский, большевистский и иные варианты тоталитарного социализма. Понятие "демократический социализм", по-видимому, впервые было использовано в 1888 г. Б. Шоу для обозначения социал-демократического реформизма. Позже его использовал Э. Бернштейн, но его окончательному закреплению способствовал Р. Гильфердинг. В основе первоначальной концепции демократического социализма лежала разработанная в середине XIX в. Л. фон Штайном программа политической, экономической и культурной интеграции рабочего движения в существующую систему. Для представителей данной традиции с самого начала было характерно признание правового государства как позитивного фактора в деле постепенного реформирования и трансформации капиталистического общества. Разработка основополагающих установок демократического социализма, ориентированного на постепенное реформирование общества, была предложена Э. Бернштейном. В смысле признания идеи интеграции рабочего класса в существующую систему и ее постепенной трансформации эволюционным путем большинство современных социал-демократов являются наследниками Э. Бернштейна. Главная его заслуга состояла в отказе от тех разрушительных установок марксизма, реализация которых в России и ряде других стран привела к установлению тоталитарных режимов. Речь идет прежде всего об установках на уничтожение до основания старого мира в лице капитализма, установление диктатуры пролетариата, непримиримую классовую борьбу, социальную революцию как на единственно возможный путь ниспровержения старого порядка и т.д. Отвергая идею диктатуры пролетариата, Э. Бернштейн обосновывал необходимость перехода социал-демократии "на почву парламентской деятельности, числового народного представительства и народного законодательства, которые противоречат идее диктатуры". Социал-демократия отказывается от насильственных, конвульсивных форм перехода к более совершенному социальному устройству. "Классовая же диктатура принадлежит более низкой культуре", - подчеркивал Бернштейн. Он считал, что "социализм не только по времени, но и по внутреннему своему содержанию" является "законным наследием" либерализма. Речь идет о таких принципиальных для обоих течений вопросах, как свобода личности, хозяйственная самостоятельность отдельного индивида, его ответственность перед обществом за свои действия и т.д. Свобода, сопряженная с ответственностью, говорил Бернштейн, возможна лишь при наличии соответствующей организации и "в этом смысле социализм можно было бы даже назвать организаторским либерализмом". В глазах Бернштейна "демократия - это средство и в то же время цель. Она есть средство проведения социализма, и она есть форма осуществления этого социализма". При этом он не без оснований говорил о том, что "демократия в принципе предполагает упразднение господства классов, если только не самих классов". Он же -и тоже не без оснований - говорил о "консервативном свойстве демократии". И действительно, в демократической системе отдельные партии и стоящие за ними силы так или иначе сознают границы своего влияния и меру своих возможностей и могут предпринять лишь то, на что в данных условиях могут рассчитывать. Даже в тех случаях, когда те или иные партии предъявляют повышенные требования, зачастую делается это, чтобы иметь возможность получить больше при неизбежных компромиссах с другими силами и партиями. Это обусловливает умеренность требований и постепенность преобразований. Э. Бернштейн настойчиво подчеркивал, что "демократия суть средство и цель одновременно. Она - средство завоевания социализма и форма осуществления социализма". Как считал Бернштейн, в политической жизни только демократия является формой существования общества, пригодной для осуществления социалистических принципов. По его мнению, реализация полного политического равенства является гарантией реализации основных либеральных принципов. И в этом он видел сущность социализма. В такой социалистической интерпретации либеральных принципов Бернштейн выделял три основные идеи: свободу, равенство, солидарность. Причем на первое место Бернштейн ставил солидарность рабочих, считая, что без нее свобода и равенство при капитализме для большинства трудящихся останутся лишь благими пожеланиями. Здесь перед социал-демократией возникал вопрос: как добиться того, чтобы социалистическое общество стало обществом наибольшей экономической эффективности и наибольшей свободы, одновременно не отказываясь от равенства всех членов общества? Главную задачу социал-демократии Бернштейн видел в том, чтобы разрешить это противоречие. Вся последующая история социал-демократии, по сути дела, и есть история поисков путей его разрешения. Очевидно, что приоритет в разработке теории демократического социализма принадлежит Э. Бернштейну и в его лице - германской социал-демократии. Немаловажный вклад внесли представители фабианского и гильдейского социализма, поссибилизм и другие реформистские течения во французском социализме. Следует назвать также австро-марксизм, особенно его идейных руководителей О. Бауэра, М. Адлера, К. Реннера, активно выступавших против большевизма и ленинизма. Были и такие национальные социал-демократические движения, которые с самого начала развивались на сугубо реформистских основах и испытывали на себе лишь незначительное влияние марксизма. К ним относятся, в частности, английский лейборизм и скандинавская социал-демократия. Отвергая революционный путь замены капитализма социализмом, они вместе с тем декларировали цель построения справедливого общества. При этом они исходили из тезиса о том, что, ликвидировав эксплуатацию человека человеком, необходимо оставить в неприкосновенности основные либерально-демократические институты и свободы. Показательно, что в программных документах лейбористской партии Великобритании (ЛПВ) социализм как социально-политическая система вообще не обозначен. Лишь в IV пункте устава партии 1918 г. говорится о том, что ЛПВ стремится "обеспечить работникам физического и умственного труда полный продукт их труда и его наиболее справедливое распределение на основе общественной собственности на средства производства, распределения и обмена и наилучшей системы народного управления и контроля над каждой отраслью промышленности или сферы обслуживания". Шведские социал-демократы еще в 20-е гг. нашего столетия сформулировали концепции так называемого "функционального социализма" и "промышленной демократии", которые не предусматривали ликвидацию или огосударствление частной собственности. Существенной вехой в становлении современной социал-демократии стала действительная "национализация" различных ее национальных отрядов. Уже Э. Бернштейн подверг сомнению правомерность тезиса Коммунистического манифеста, согласно которому "у пролетария нет отечества". Как писал Бернштейн, "рабочий, который является в государстве, в общине и пр. равноправным избирателем, а вследствие того и совладельцем общественного богатства нации, детей которого община воспитывает, здоровье которого охраняет, которого оберегает от несправедливостей, имеет и отечество, не переставая быть вместе с тем мировым гражданином". При этом он твердо высказывался за то, чтобы германские рабочие в случае необходимости встали на защиту национальных интересов Германии. Голосование немецких социал-демократов 4 августа 1914 г. в рейхстаге за принятие закона о военных кредитах представляло собой признание ими общей национальной задачи, открытую манифестацию подчинения классовых приоритетов национальным. Это означало, по сути дела, признание германской социал-демократией существующего национального государства как положительного факта истории. Война внесла свои коррективы в позиции лейбористов Великобритании. Был, в частности, поколеблен их пацифистский интернационализм. В 1915 г. трое представителей лейбористской партии вошли в состав коалиционного правительства. Представители лейбористов были привлечены к участию в разных правительственных комитетах, трибуналах и агентствах. Очевидно, что, включившись в механизм управления страной, они приобрели новый статус. Этим немецкие социал-демократы и английские лейбористы демонстрировали свое превращение в лояльную политическую силу, добивающуюся своих целей в двуедином процессе взаимного соперничества и сотрудничества рабочего класса и буржуазии в рамках национального государства. По этому же пути пошли социал-демократические партии других стран индустриально развитой зоны мира. В духе дискуссий в немецкой социал-демократии в русском легальном марксизме также начался пересмотр ряда важнейших положений классического марксизма. В частности, П.Б. Струве поставил под сомнение Марксову идею о "прогрессирующем социальном угнетении и обнищании масс населения". Исходя из гегелевского диалектического метода, Струве утверждал, что тезис о "непрерывности изменения" служит теоретическим обоснованием скорее эволюционизма, нежели революционности. "При обосновании социализма как исторически необходимой формы общества, - писал он, - дело идет не о том, чтобы отыскать... элементы, разъединяющие обе формы, а, наоборот... путем непрерывной причинности и постоянных переходов их соединяющие". Утверждая, что присущий ортодоксальному марксизму абсолютизм понятий есть противоположность диалектике, Струве усматривал задачу здравомыслящих людей не в том, чтобы подготовить всемирную катастрофу, утопический скачок в "царство свободы", а в постепенной "социализации" капиталистического общества. По-видимому, определенный потенциал развития по реформистскому пути был заложен и в российской социал-демократии, в той ее части, которая была представлена меньшевиками, в особенности Г.В. Плехановым и его сподвижниками. Но победу в ней, как мы знаем, одержали большевики, превратившие огромную страну в полигон для своих революционных экспериментов.

Национальные проблемы в работах идеологов германской социал-демократии

Германские социал-демократы в период до первой мировой войны мало внимания уделяли как национальным проблемам вообще, так и немецкому национальному вопросу в богемских землях, в частности. Большинство публикаций по этой проблематике принадлежало выходцам из суде-то-немецких районов, таким, как К. Каутский и Ф. Штампфср. Редактор, с 1916 г. -главный редактор -центрального печатного органа СДПГ "Фор-вертс" родился и вырос в Брюнне, в Моравии. Штампфер, внимательно следил за развитием ситуации в богемских землях. Он, в частности, ратовал за особое государственное право для Богемии.

Другой выходец из Судет, рожденный в 1854 г. в Праге, в семье чешского театрального декоратора Яна Вацлава Каутского, женатого на немке, К. Каутский был тесно связан с социалистическим движением в богемских землях, Каутский был признанным теоретиком германской социал-демократии. В тоже время он всегда подчеркивал свое чешское происхождение и в юности увлекался чешским национализмом. Касаясь непосредственно немецкого национального вопроса, Каутский не видел перспектив для сохранения Австрии в ее прежней формой, верно подметив, что демократическое разрешение национального вопроса в этой стране приведет к ее превращению "в союз национальных государств". Он возражал также против включения по итогам войны в состав немецкого государства ненемецких национальностей. Специфика идейно-теоретических воззрений Каутского по национальному вопросу состояла в том, что он не ставил во главу угла немецкий национальный вопрос, не считал, что он как таковой может возникнуть. Напротив. Каутский акцентировал внимание на положение немецких национальностей в Австро-Венгрии. Лишь после 1918 г. он вплотную обратился анализу судето-немецкой проблемы.

Лидеры австрийской социал-демократии выступали и в качестве теоретиков национального вопроса и одновременно предпринимали конкретные шаги в сторону его разрешения, в частности, Бауэр и Реннер в период борьбы за социалистический аншлюс в 1918-1919 гг. В Германии же наметилась значительная дифференциация между теоретиками, такими, как К. Каутский, Г. Кунов, и партийными функционерами, использовавшими лозунг разрешения национальной проблемы в политической практике. Наиболее активным пропагандистом аншлюса среди германской социал-демократии был П. Лёбе. Будучи родом из пограничного с Польшей района Бреслау, Лёбе сам находился в сходном с лидерами су-дето-немецкой социал-демократии положении, так как принимал участие в городском самоуправлении Бреслау рабочем округе Немецкого Национального собрания, где ему приходилось бороться за право немцев на самоопределение. Вплоть до гитлеровского переворота Лёбе постоянно подчеркивал необходимость достижения немецкого национального единства и образования Великогерманской республики, которая простиралась бы от Альп и до Северного моря и от Дуная до Рейна.

Описывая Германскую и Австро-Венгерскую империи, Лёбе обе из них признавал многонациональными государствами. Главное отличие между ними заключалось в том, что под властью Габсбургов были объединены многие народы, проживавшие по всей ее территории. Германия же была "более национальным государством", а представители национальных меньшинств занимали приграничные районы империи. Движение за аншлюс в 1918-1919 гг. оценивалось Лёбе как объективно неизбежная тенденция преобразования многонациональных государств в "чисто национальные государства". Эта тенденция продолжала развиваться и после второй мировой войны. Но преобразование европейских государства происходило, по Лёбе, путем насильственного вытеснения немцев из Чехословакии, Венгрии, Югославии, Польши. Помимо Лёбе активными пропагандистами идеи общенемецкого единства выступали также Э. Бернштейн, Р. Брайтшайд, Р. Гильфердинг, А. Криспин.

В изложении истории Германской революции 1918 г., Э. Бернштейн затронул и судето-немецкую проблему, которую он рассматривал с точки зрения возможности установления единства с Австрией. Он указывал, что в силу чехословацкой оккупации судето-немецких районов Германия оказалась отрезана ог Австрии и не могла оказывать той своевременную помощь.

Р. Гильфердинг подчеркивал, что является сторонником идеи "единого государства" всех немцев. На Кильском съезде СДПГ 1927 г. он заявил, что "мы должны с возрастающей энергией вести борьбу за создание единого государства". Главным итогом войны Гильфердинг считал установление "гегемонии англо-саксонского мира". С другой стороны война привела к эмансипации национального самосознания во многих странах Европы, Азии, Северной Африки, Гильфердинг связывал сохранение мира с признанием "права наций на самоопределение" и предоставления национальной автономии национальным меньшинствам.

Помимо крупных, признанных теоретиков актуальные проблемы немецкого национального вопроса в странах Центральной и Юго-Восточной Европы затрагивалась и целым рядом германских социал-демократических публицистов, писателей, историков, не претендовавших на ведущие позиции в партии. Национальные проблемы в Чехословакии освещал Г. Фелингер. Этот автор особое внимание обращал на развитие социалистического движения в ЧСР. Разбирая вопрос о причинах раскола и выделения коммунистической оппозиции, Фелингер подчеркивал, что коммунистические идеи не были широко распространены в народных массах. Раскол партии судето-немецкой и чехословацкой социал-демократии он выводил из внутрипартийной борьбы, подчеркивая явное преобладание в коммунистическом движении чехов. Характеризуя НСДРП(Ч), Фелингер подметил интересную деталь: партия конституировалась на базе крупных ИЕ1дустриальных районов бывшей Австрии, в которых было сильно развито профсоюзное движение. И именно вчерашние профсоюзные лидеры составили большинство среди политического руководства новой партии. Это в свою очередь предопределило тот факт, что коммунистическое влияние внутри немецких профсоюзов было слабее, чем в чешских. Фелингер в умеренных формах поддерживал идею единства социалистического движения в ЧСР.

К числу более самобытных мыслителей может быть отнесен германский социал-демократический писатель и публицист Г. Вендель, который рассматривал проблематику национального вопроса в новообразованных странах, в частности, в Югославии, и общее положение немцев вне границ Германии. Особое внимание Вендель уделял славяно-немецким противоречиям. Ища их причины, он акцентировал внимание на события 1848 г., когда "немцы, столь часто выступавшие во всемирной истории в качестве угнетателей, выдвинули требование свободы народов". Однако борьба немцев за свободу натолкнулась на сопротивление славянских народов, которые стали одним из факторов неудачи демократических революций 1848/49 гг. Вендель отмечал, что этим фактом во многом объяснялась антипатия со стороны основоположников марксизма и лидеров Первого Интернационала к славянам.

Вендель отмечал отличие между южными славянами и чехами и поляками, которые находились на куда более высоком уровне культурного и индустриального развития. Немаловажное значение имел и тот факт, что южнославянские районы находились преимущественно в составе более отсталой Венгрии, так что межнациональные противоречия между венграми и славянами зиждились еще на феодальных основаниях, на противоборстве феодальной знати. Разбирая причины крушения монархии Габсбургов, Вендель указывал, что в основе этого процесса лежали "национально-политические требования" ее отдельных национальностей.

Цель своих исследований Вендель видел в разъяснении западному, германскому в первую очередь, пролетариату сути тех изменений, что произошли в Европе после войны, поскольку "новые государства на Востоке и народы, их создавшие, остаются для нас неизвестными величинами". В произведениях Венделя дана общая характеристика немецкому национальному вопросу, а также положению немецкого национального меньшинства в Венгрии, и, что следует отнести к несомненным заслугам автора, была сделана попытка изнутри (в качестве корреспондента берлинского "Форвертс" Вендель бывал во многих государствах Восточной и Юго-Восточной Европы) охарактеризовать процесс распада Австро-Венгрии и образования на ее осколках национальных государств. При этом он исходил из традиционной точки зрения о том, что именно пробуждение национального сознания в годы первой мировой войны явилось тем решающим фактором, предопределившим крушение многонациональной монархии Габсбургов.

Наибольшее внимание к вопросам теории и истории национальной проблемы и межнациональных противоречий было уделено в произведениях крупнейших теоретиков германской социал-демократии К. Каутского и Г. Кунова. Последний рассматривал проблематику национального вопроса в рамках переоценки идеологических установок периода II Интернационала. Кунов особенно подчеркивал значение национальной идеи в рабочем движении Ирландии и Австрии. Характеризуя процесс образования новых независимых государств после окончания мировой войны, Кунов писал: "Требование национального государства после объединения с находящимися вне его границ национальными группами является наиважнейшим в ходе всеобщего процесса развития и определяет его историческое течение".

Рассуждая о национальном характере и национальном сознании, Кунов подчеркивал, что после окончания мировой войны у многих народов, особенно у немцев, наблюдается отчетливая тенденция к "национальному возрождению", которое было присуще многим другим европейским народам, таким, как ирландцы, итальянцы, поляки и чехи. Кунов был вынужден задуматься над дилеммой, возникавшей при марксистском подходе к национальной проблеме. С одной стороны, марксистская теория давала основания для поддержки прав народов на национальное определение. С другой стороны, возникало противоречие между стремлением отдельных народов к независимости и выходу из состава передовых, развитых государств, например, движение за независимость ирландцев против англичан, при котором перед пролетариатом вставала трудная задача отдания приоритетов.

Еще одна проблема, с шторой также столкнулся Кунов, заключалась в определении содержимого понятия "нация". Отталкиваясь от произведений Маркса и Энгельса, Кунов приходил к выводу о том, что сами основоположники марксизма причисляли к нациям не только словаков, хорватов, украинцев, чехов, моравов, бретонцев, басков и т. д., но и также валлийцев и население острова Мэн. В этом отношение Кунов не дал развернутого комментария и критики этого постулата, который явно нуждался в уточнении. Столь же неопределенно, на уровне констатации проблемы, Кунов отнесся и к проблеме немецкого единства. Он признавал, что эта проблема представляет собой "очень сложное явление", поскольку "отдельные части немецкой нации" развивались в разных государствах по-разному. Кунов ссылался на пример швейцарских немцев, "открыто симпатизирующих Англии и Франции", а также на многочисленные немецкие общины в Англии и Америке, которые проживали там на протяжении нескольких столетий, что делало более чем проблематичным их национальную идентификацию. Он считал закономерным процесс утраты ощущения причастности к общему национальному объединению со стороны тех этнических немецких групп, что долгое время развивались вне границ исторической родины. Это положение Кунова следует признать в целом верным применительно к далекой перспективе, что могло быть отнесено и к положению судетских немцев, которые, следуя логике рассуждений этого германского социал-демократа, также должны были постепенно дистанцироваться от немецкого народа в Германии и Австрии. Однако Кунов не смог в данном случае увидеть наличие стойкой и растущей великонемецкой ориентации не только у судетских, но также и у других немецкоязычных этнических групп: карпатских немцев, немцев в Польше, что было связано со специфическим положением, в котором они оказались после 1918 г.

Кунов, таким образом, исходил из принципа исторической обоснованности требования права на самоопределение наций и создания мононационального государства практически для всех наций и национальностей, именно за это его критиковал К. Каутский, у которого сложились особые отношения с социал-демократами Чехословакии. Двойственность, свойственная Каутскому при оценке немецко-чешских противоречий, сохранилась и при оценке судетской проблемы в период окончания мировой войны и послевоенного мирного урегулирования. Каутский играл особую, связующую роль между социал-демократами различных национальностей стран Европы; его нельзя с полным основанием причислить ни к германской социал-демократии, от которой он фактически дистанцировался с начала 1920-х гг., ни к австрийской: живя с 1924 г. в Вене он так и не смог интегрироваться в партию австрийских социалистов. Таким образом, фигура Каутского стояла особняком, что проявилось и в оценке им судето-немецкой проблемы. Поскольку у Каутского и его семьи сложились особые отношения с Чехословакией, он сыграл особую роль в судето-немецкой истории, представляется возможным специально остановиться на проблемах взаимоотношений между Каутским и социал-демократами ЧСР.

К. Каутский оказался вовлеченным в конфликтную ситуацию в многонациональном социалистическом движении в Чехословакии. Представители чехословацкой и немецкой социал-демократических партий считали Каутского своим идейным наставником и пытались использовать его авторитет в борьбе с оппонентами. Судето-немецкие социал-демократы ревниво относились к отношениям Каутского с чешскими социал-демократами, с другими немецкими политическими партиями, организациями, изданиями. В начале 1920-х гг. разгорелся небольшой скандал по поводу публикации работы Каутского в газете "Прагер Прессе".

Дальнейшее развитие отношений между Каутским и социалистами ЧСР проходили в период его обоснования в Вене (1924 г.). К этому времени относится попытка чехословацких социал-демократов и чехословацкого руководства использовать авторитет Каутского для поддержки чехословацкого государства. Важным моментом было использование чешского происхождения Каутского. Последний не без раздражения воспринимал часто повторявшиеся в чешской буржуазной и социалистической прессе утверждения о его чешском происхождении и его приверженность идеям чешского национализма в юности. " Вопрос о национальной принадлежности Каутского широко дебатировался в Германии и других европейских странах. Так, по утверждению чехословацкого представителя в Берлине, в период деятельности Каутского в качестве советника министерства иностранных дел Германской республики германские националисты в равной степени употребляли в его отношение эпитеты "еврей", "чех" и "независимей"*, что для них было равнозначно определению как враг немецкого народа. И позднее, в 1920 - 1930-е годы, германские фашисты и националисты спекулировали на интернациональной родословной Каутского. Его называли "евреем, другом евреев", на него возлагали вину за унизительные условия Версальского мира, указывали на его "участие в еврейском заговоре". Однако никакие достоверные данные, подтверждающие или опровергающие факт наличия среди его предков евреев, неизвестны. Правда, некоторое время семья Каутских проживала в еврейском квартале (гетто) Прага. Однако, как утверждал сам К. Каутский, это было вызвано чисто финансовыми соображениями.

Чехословацкие социал-демократы рассчитывали на приезд Каутского в Прагу с целью способствовать примирению между различными национальными организациями чехословацкого пролетариата. Судето-немец-кие социал-демократы также поначалу были готовы принять Каутского. Однако по мере усиления контактов между Каутским и чехословацкими социалистами и президентом Масариком позиция немецких социалистов в ЧСР изменилась. Л. Чех писал Каутскому в декабре 1924 г., что в условиях затянувшегося конфликта между чешской и немецкой партиями визит Каутского принесет ему мало приятных впечатлений.

Чехословацкий президент Т. Масарик также многократно приглашал "римского папу марксизма" в Прагу. Масарик напомнил Каутскому об их случайной встрече в октябре 1914 г. и предлагал продолжить начатую тогда беседу. Каутский, однако, прислушался к советам судето-немецких социал-демократов и воздержался от визита в чехословацкую столицу. На протяжение первой половины 1925 г. между Масариком и Каутским шла активная переписка по вопросу возможности визита Каутского в ЧСР и его встречи с Масариком. Чехословацкий президент считал, что при желании Каутский сможет сыграть роль миротворца между враждующими партиями чехословацкого пролетариата. Каутский и Масарик, несмотря на расхождения во взглядах, испытывали друг к другу большую симпатию. Оба были радетелями демократической системы, оба были выходцами из смешанных немецко-чешских семей.

Во второй половине 1920-х гг. Каутский занимал промежуточное положение между чехословацкими и судето-немецкими социал-демократами. Он поддерживал тесные отношения с лидерами НСДРП(Ч), в том числе с Э. Паулем, К. Чермаком, Л. Чехом и Э. Штраусом. С другой стороны, он имел обширные контакты с чехословацкими социал-демократами, активно переписывался с А. Немецем, Ф. Соукупом и др.

Оказавшийся к середине 1920-х гг. в изоляции от германского и австрийского рабочего движения, Каутский продолжал оставаться ведущим социалистическим теоретиком и идеологом для социалистов в странах Восточной и Юго-Восточной Европы. К его рекомендациям и советам прислушивались и чехословацкие и немецкие социал-демократы в ЧСР. Но, если последние нередко выражали недовольство тем, что Каутский публикуется в чехословацких изданиях, что он не опровергает сообщения о его прошлом как чешского националиста, то чехословацкие социал-демократы выражали свое полное согласие со всеми идеями Каутского. Немаловажное значение для Каутского играл и вопрос гонораров за его публикации в чехословацких изданиях расценки в печатных органах ЧСДРП были выше и Каутского чаще и охотнее публиковали в них.

Несмотря на формальное примирение социал-демократических партий в ЧСР после 1928 г., между чехословацкими и судето-немецкими партийными изданиями шла негласная борьба за право публикации работ Каутского. Каутский слабо разбирался во всех сложностях и перипетиях отношений между различными организациями чехословацкого пролетариата. Он сохранял традиционную позицию сторонника золотой середины, выступал за примирение всех национальных социал-демократических организаций в ЧСР. Однако, оторванный десятилетиями от своей исторической родины, Каутский так и не смог понять и осознать всей сложности межнациональных противоречий в этой стране. Каутский не стеснялся использовать свои связи с судето-немецкими и чехословацкими социал-демократами в интересах своей семьи. В чехословацких изданиях публиковались также статьи супруги К. Каутского Луизы и его сыновей.

Установление нацистской диктатуры в Германии изменило тональность отношений между Каутским и социал-демократами Чехословакии. В первые месяцы после победы Гитлера в Германии судето-немецкие социал-демократы никак не высказывали своего мнения в отношение этого события. Только в начале марта 1933 г. в адрес Каутского посыпался поток корреспонденции от немецких социалистов в ЧСР, которые были объединены единым вопросом: "Что делать?" Еще больше пессимизма прибавило судетским социалистам поражение выступления австрийской социал-демократии в феврале 1934 г.

Судето-немецкие социал-демократы оказались вовлеченными в полемику между К. Каутским, осуждавшим тактику австрийской социал-демократии, поднявшейся на вооруженную борьбу, и отстаивавшим ее О. Бауэром. Сразу же по горячим следам, 19 февраля, Бауэр написал в Братиславе работу "Восстание австрийского пролетариата", в которой подробно проанализировал уроки февральских боев. В работе был сделан вывод о том, что в Австрии имело место антифашистское восстание. В отличие от германского рабочего класса, пролетариат Австрии сумел оказать достойное сопротивление силам реакции, считал Бауэр. По этому поводу между ним и К, Каутским развернулась полемика. В изданной анонимно в Карлсбаде брошюре "Границы насилия" Каутский признавал, что в Германии рабочий класс "капитулировал без борьбы". Австрийский пролетариат доказал, что он более чем германский "здоров" морально и сплочен организационно, но только в столице - в Вене. Основная же масса австрийского рабочего класса оставалась пассивной. "Большинство австрийских рабочих, которые не приняли участия в восстании, неправы, - писал Каутский, они капитулировали без борьбы", так же, как и их германские товарищи.

В письмах чехословацким и судето-немецким социал-демократам, возражая против тактики вооруженного восстания и идеи установления диктатуры рабочего класса. Чехословакию Каутский трактовал, как "последний оплот демократии".

Каутский разделял убеждения чехословацких и судето-немецких социал-демократов о невозможности установления фашистской диктатуры в этой стране. "Моральное банкротство" нацистской диктатуры в Германии он связывал с ее террористическим характером, что должно было оттолкнуть от поддержки нацизма немцев в Швейцарии, Чехословакии и Австрии. При этом Каутский видел наибольшие сложности именно в Австрии, считая, что в Чехословакии неприятие фашизма является само собой разумеющимся, и что нацисты в этих странах имеют мало шансов на поддержку населения. При этом Каутский исходил из традиционных для него доводов в пользу демократии, рассчитывая, что судетские немцы отринут идеи национал-социализма после того, как налицо будет их антидемократический характер. Эти надежды не оправдались.

После прихода гитлеровцев к власти в Германии, Каутский, остававшийся формально германским подданным, 10 июля 1933 г. подал прошение о получении чехословацкого гражданства. Ходатайство Каутского было поддержано чехословацкими социал-демократами: большую помощь оказал в этом Ф. Соукуп, а также сам Т. Масарик, которого Каутский называл в письмах "мой президент", сравнивая современное положение Чехословакии с периодом гуситского движения. В итоге после более чем двух лет ожидания, 19 июля 1935 г. К. Каутский и его супруга получили чехословацкое подданство.

С Чехословакией связан также один из последних эпизодов в активной политической деятельности К. Каутского: выдвижение на Нобелевскую премию мира 1938 г. Каутский был выдвинут кандидатом за заслуги в области разработки вопроса о происхождении первой мировой войны и за пацифистскую деятельность. Его кандидатуру поддержали видные ученые и полигики того времени: Л. Блюм, А. Браке, Й. В. Альбарда, К. Реннер, Б. Николаевский и др. Рекомендация в поддержку кандидатуры Каутского была дана и от имени социал-демократических представителей чехословацкого правительства; ее подписали А. Гампл, Ф. Соукуп, Л. Чех, 3. Тауб и другие чехословацкие и судето-немецкие социал-демократы. Однако Нобелевский комитет отверг кандидатуру Каутского, отдав предпочтение Нансеновской организации по делам беженцев.

Всего один раз посетил Каутский свою историческую родину: после аншлюса Австрии, 13 марта 1938 г. чета Каутских сумела вырваться из оккупированной гитлеровцами Австрии и прибыла в Прагу. Однако, не прожив в столице Чехословакии и недели, Каутские были вынуждены уехать отсюда, на этот раз в Амстердам. Кратковременное пребывание в ЧСР Каутский отметил рядом встреч с лидерами чехословацкой и судето-немецкой социал-демократии, К 60-летию со дня основания ЧСДРП он приурочил статью "Пражская программа 1878 г." Охарактеризовав первый программный документ чехословацкой социал-демократии во многом близкий к Готской программе германской социал-демократии 1875 г., Каутский повторил в заключении свои положения о современном значении Чехословакии как бастиона демократии в Центральной Европе. "Угрожающе мрачным предстает это будущее перед последним государством к востоку от Рейна. - пессимистически заметил Каутский. Возможно, вскоре ему предстоит испытать худшее из того, что таится в недрах будущего... Каждое новое поражение демократии и рабочего класса может привести к тяжелым последствиям в мире. Вот почему так велико значение Чехословакии для всей Восточной Европы как исходного пункта нового подъема нашего великого движения за освобождение от рабства всего трудящегося человечества". Эта же мысль стала магистральной в последнем крупном неопубликованном произведении Каутского "Изменения в рабочем движении со времени мировой войны".

Последние дни жизни К. Каутского пришлись как раз на период Мюнхенских соглашений. По сохранившейся в архиве К. Каутского корреспонденции мы можем констатировать, как тяжело он и его близкие и друзья переживали расчленение ЧСР. Можно предположить, что Мюнхенские соглашения стали одним из тех факторов, что ускорили смерть К. Каутского: он скончался 17 октября 1938 г.

Свои взгляды по немецкому национальному вопросу в межвоенный период Каутский обобщил в ряде фундаментальных исследований, таких как "Материалистическое понимание истории" (1927 г.), "Война и демократия" (1932 г.), "Социалисты и война" (1937 г.). Образование многонациональной державы Габсбургов Каутский связывал с турецкой экспансией, когда решался вопрос о том, на базе какого государства, Австрии или Турции, будет идти развитие отдельных народов Центральной и Юго-Восточной Европы. Относительно исторических корней немецко-чешских противоречий Каутский исходил из того, что события революции 1848 г. в Вене, "мартовские бои подтолкнули к революционному образу действий" славян Австрийской империи. При этом Каутский проводил грань между демократической революцией в австрийской столице и попыткой "оживить национальное самосознание" со стороны чехов в ходе революции, при том, что говорить о национальном характере этой революции с точки зрения Каутского было проблематичным, поскольку даже десять лет спустя после революционных событий чешское населения Праги лишь на несколько процентов превышало немецкое. Чехами, по Каутскому, двигала в ходе революции 1848/49 гг. не чешская национальная идея, а идеи панславизма, стремление достичь некоей славянской общности, которая подвергалась им резкой критике.

Каутский подчеркивал, что "в действительности панславизм не был связан с национальным принципом, поскольку реально не существует славянской национальности, так же, как не существует германской или романской наций". Причинами появления панславизма Каутский называл политику Российской империи, стремившейся подтолкнуть национальный подъем зарубежных славянских народов на основе общеславянского единения во главе с Россией. Второй подъем панславизма Каутский относил к концу XIX -началу XX в., и здесь главной движущей силой были уже не чехи, которые к тому времени руководствовались национальными принципами и отошли от панславизма, а южные славяне. Однако это всплеск идей славянской общности был быстро погашен в ходе Балканских войн, в которых славянские государства вели борьбу друг с другом.

Развивая изложенные в его довоенных произведениях взгляды по проблеме образования новых национальных государств, Каутский считал крушение Австро-Венгрии и создание на ее основе таких государств, как Чехословакия закономерным явлением, происходившим в канве "процесса дифференциации малых наций". При этом Каутский вновь повторял свои утверждения, возражая Кунову, что не всякая нация может достичь автономии "в форме государственной самостоятельности". Каутский сожалел по поводу разделения немецкого народа в рамках разных государств, в том числе, в составе Чехословакии, не разделяя при этом взглядов Бауэра, видевшего в чехословацком империализма одного из главных виновников распада империи Габсбургов и дискриминации немцев на ее бывших окраинах. Разрешение национальных проблем в Европе Каутский считал возможным на основе принципа права на самоопределение. Осуществление этого принципа он считал реальным через Лигу Наций, которая должна развивать "понимание и симпатию" между различными нациями, что должно было стать, по Каутскому, залогом "мира народов".

К. Каутский - уникальная фигура в истории международного социалистического движения, что лишний раз доказывает его отношение к судето-немецкой проблеме. Кроме него в рядах германской социал-демократии не было крупных социал-демократических теоретиков, которые подвергли бы национальную проблематику в Чехословакии столь пристальному анализу. Большинство теоретиков германской социал-демократии рассматривали ее лишь касательно, в рамках более общих проблем, в первую очередь, в контексте немецкой национальной проблемы в Европе в целом и с точки зрения возможностей достижения общенемецкого единства.

Одно из главных отличий между австрийскими и германскими социалистическими теоретиками по национальному вопросу состояло в том, что последние занимались преимущественно критическим разбором сочинений первых, сами практически не создавая крупных произведений. Такая тенденция сохранялась и в межвоенный период, с той лишь разницей, что национальный вопрос играл для СДПГ на порядок меньшую роль, нежели чем для австрийских социал-демократов. Отсюда - значительное снижение интереса к национальной проблеме вообще и к немецкой национальной проблеме, в частности, что явилось, на наш взгляд, одним из главных упущений германской социал-демократии особенно в противостоянии с фашизмом. Австрийские социал-демократы, активно разрабатывавшие проблемы национального вопроса в конце 1910-х в 3920-е гг., также резко снизили интерес к этой проблематике в конце 1920-х гг., что опять-таки было ошибкой в условиях наступления правых сил, роста национализма и сепаратизма. Это в свою очередь поставило в затруднительное положение судето-немецких социал-демократов, которые в идеологическом плане ориентировались на своих австрийских и германских товарищей.

Вслед за Марксом и под влиянием его идей многие последователи и противники его взглядов продолжали работу по выявлению закономерностей общественного развития, конкретизации концепции научного социализма. Теория исторического прогресса, поиск путей достижения социальной справедливости находят продолжение в различных направлениях.

Острые дискуссии развертывались между сторонниками и противниками теории Маркса, между теми, кто претендовал на роль интерпретаторов и последователей его учения. С одной стороны, образовалось левое, революционное течение (В. Ленин, Р. Люксембург), с другой - правое, ревизионистское (Э. Бернштейн). Между этими крайними позициями находились взгляды ученых и политиков, которые стремились примирить крайние точки зрения (К. Каутский, Р. Гильфердинг).

Дискуссии и споры вокруг положений и выводов марксистской теории имели под собой известные основания. В конце XIX - начале XX в. произошли изменения в социально-экономическом развитии западных стран, наметились перемены в положении различных социальных групп. На эволюцию взглядов участников обсуждений оказывали влияние личные пристрастия, позиции, занимаемые в общественном движении.

В трактовках современной социал-демократии довольно широкое распространение получила модель «демократического социализма». Эта модель имеет своих идейных предшественников и различные трактовки в социал-демократических программах западноевропейских стран.

Основные взгляды Эдуарда Бернштейна (1850-1932) на ход экономического развития и вытекающие из этого выводы изложены в его работе «Проблемы социализма и задачи социал-демократии» (1899).

Бернштейн выступил с пересмотром основных положений теории Маркса, заявив, что «дальнейшее развитие марксистского учения Должно начинаться с критики его».

Концепция, которую он проповедовал, довольно противоречива. Наряду с верными наблюдениями и догадками в ней содержатся малоубедительные и ошибочные утверждения. Например, выдвигаются необоснованные упреки марксистам, якобы строившим расчеты на «автоматический крах капитализма»; оправдывается колониальная политика Германии. Собственно говоря, и сама ревизионистская концепция Бернштейна оценивается далеко неоднозначно, подвергается критике как справа, так и слева.

Бернштейн упрекает Маркса в «увлечении гегелевской диалектикой противоречий», что, по его утверждению, мешало правильной оценке «ожидаемых результатов политической борьбы». В то же время в своих заключениях сам «критик» излишне прямолинеен, что не способствовало убедительности выдвигаемых аргументов.

Выступая против марксовой трактовки методов эксплуатации труда капиталом, Бернштейн выдвинул тезис об увеличении «благосостояния» трудящихся и «эволюции доходов». Но его утверждения опровергались теми, кто, опираясь на реальные факты, рисовал реальную картину социальных контрастов и межклассовых отношений. Не получили однозначной трактовки положения об особой роли профсоюзов и кооперации, якобы способных «сломить абсолютизм капитала».

Используя выдвинутую им категорию «экономическая стоимость», Бернштейн полемизировал с марксовой теорией прибавочной стоимости. Он упрекал Маркса в построении теоретической конструкции, которая противоречит практике, не согласуется с движением заработной платы и цен.

Социально-экономические противоречия в капиталистическом обществе могут быть ослаблены и преодолены путем завоевания большинства в парламенте и проведения реформ. «Завоевание демократии, выработка политических и хозяйственных органов демократии, - по утверждению Бернштейна, - есть необходимое условие социализма». «Либеральные порядки» современного общества «нет надобности разбивать; их надобно лишь развивать дальше».

На теоретические воззрения и реформистские постулаты Бернштейна (как и на концепции других авторов, например, лейбористских теоретиков) в известной мере опираются представители современной социал-демократии.

Карл Каутский (1854-1938), Рудольф Гильфердинг (1877-1941) - лидеры социал-демократической партии Германии, ее главные идеологи. Каутский подверг критике ревизионистские постулаты Бернштейна. Он внес существенный вклад в развитие марксистской теории, опубликовав многотомный труд «Аграрный вопрос», в котором обстоятельно рассмотрел процесс развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве. Позже Каутский отошел от принципов революционного марксизма, перейдя на позиции социал-реформизма. Он и его сторонники утверждали, что «социализация» должна идти постепенно, «посредством пропаганды и подачи голосов», с использованием прежде всего банковских и финансовых инструментов, перестройкой системы налогообложения.

Основные тезисы германских социал-демократов: Для освобождения от гнета завоевания пролетариатом политической власти недостаточно. Необходимы предпосылки экономического, морального, интеллектуального характера. Процветание капитализма облегчает проведение соответствующих преобразований в рамках существующего строя. Государство способно внести в экономику, страдающую от анархии и кризисов, планомерность и организованность.

«Всякие изменения в обществе, - писал Каутский, - в конечном счете сводятся к изменениям в экономическом фундаменте общества». Главные изменения должны произойти в экономике. Этот процесс предполагает создание «образцовых предприятий», объединение отраслей, участие рабочих и служащих в управлении производством.

Выход из кризиса начала 30-х гг. возможен через создание «хозяйственной демократии». Хозяйственная демократия означает усиление позиций фабричных союзов, установление контроля над производством. В результате социализм.из отвлеченной теории становится практической деятельностью, направленной на улучшение жизненных условий. «Трудящиеся массы не могут развернуть своих сил вне демократии, при отсутствии возможности организации самостоятельных союзов и без свободы внутри этих союзов и внутри государства».

«Раз финансовый капитал поставил под свой контроль важнейшие отрасли производства, - писал Гильфердинг, - будет достаточно, если общество через свой сознательный исполнительный орган, завоеванное пролетариатом государство, овладеет финансовым капиталом: это немедленно передаст ему распоряжение важнейшими отраслями производства (...) Овладение шестью крупными берлинскими банками уже в настоящее время было бы равносильно овладению важнейшими сферами крупной промышленности и до чрезвычайности облегчило бы первые шаги политики социализма».

Концентрация капитала на небольшом числе крупных предприятий приглушит соперничество и борьбу. Образование своего рода «ультраимпериализма» приведет к устранению кризисов и военных столкновений.

Несмотря на дискуссии и споры, проходившие на конгрессах и съездах СДПГ, «хозяйственная демократия» продолжала рассматриваться в качестве наиболее приемлемого, безболезненного устранения капиталистических отношений и проведения «социализации».

Ф. Хайек является идеологом неолибералов, находящихся на правом фланге данного направления. Вместе с Людвигом фон Мизесом (1889-1972) он выступил в качестве одного из ведущих критиков социализма. Хайек утверждает, что социализм неосуществим с общеконцептуальной и моральной точек зрения. В своей последней работе «Пагубная самонадеянность» он пишет: «цели социализма фактически недостижимы, и программы его невыполнимы; к тому же оказывается, что в действительности они несостоятельны еще и логически».

В конечном счете, один из его главных аргументов сводится к тому, что централизованное планирование, не обладая достаточно полной и оперативно поступающей информацией, не может реагировать столь же быстро и результативно, как это способна делать рыночная экономика.

В последнее время работы Ф. Хайека, Л. Мизеса переиздаются в переводе на русский язык. Рецензенты, авторы предисловий сопровождают эти издания соответствующими комментариями. Комментаторов привлекают не столько аргументы теоретиков «логической несостоятельности» социализма (они могут и не разделять, к примеру, тезис Хайека о том, что общественные формы и институты «формируются как составная часть процесса бессознательной самоорганизации некоей структуры или модели»), сколько сам вывод: «социализм - одно из наиболее влиятельных политических движений нашего времени - основывается на явно ложных предпосылках».

Концепции и программы современной социал-демократии весьма неоднородны. В целом их можно определить как теории «демократического социализма».

Под демократическим социализмом понимается постепенно реформируемая смешанная экономика, взаимосвязанная с определенной политической системой (парламентской республикой). В основном это взгляды и программы западноевропейской социал-демократии, имеющей существенные национальные отличия.

Попытаемся выделить некоторые общие черты этих взглядов и программных документов.

Смешанная экономика предполагает сочетание различных форм собственности и методов управления производством. Представители «функционального социализма» выступают за передачу части функций управления от капитала к труду, более равномерное распределение национального дохода. Принцип широкого использования кооперации в различных областях - в производстве, торговле, снабжении, организации кредита - обосновывают сторонники «кооперативного социализма». Предлагается реформирование органов управления. Основное значение приобретают не формы собственности, а участие в управлении.

Принцип последовательного проведения экономической демократии означает: демократизацию местных органов власти; использование методов планирования; создание предпосылок для развития производственной демократии (непосредственное участие работников в управлении или участие через своих представителей в органах управления предприятием).

Особое внимание уделяется обоснованию социальной политики и обеспечению социальной защиты населения . Первостепенное значение приобретает борьба с безработицей и инфляцией. Выдвигаются планы сокращения рабочей недели (обычно до 35 ч) и увеличения количества рабочих мест. Определяющим становится не столько повышение заработной платы, сколько обеспечение «качества жизни». Разрабатываются методы решения экологических проблем: обложение налогами тех, кто загрязняет природную среду; применение жестких нормативов, штрафов для нарушителей и предоставление льготных кредитов для производителей соответствующего оборудования.

В своих концептуальных разработках представители социал-демократии, как правило, стремятся отмежеваться от научного социализма. Последний трактуется как чисто теоретическое построение, как модель социального развития, не соответствующая практике. По их мнению, закономерности развития и преобразования общественных отношений не могут быть обоснованы посредством логических рассуждений. Необходимо обращение к реальной практике, к обобщению деятельности по трансформации, реформированию западной социально-экономической системы.

А практика западноевропейской социал-демократии весьма многообразна - от «соучастия» рабочих в управлении (Германия) до «нейтрализации капитала» (Швейцария, Австрия), от создания «фондов рабочего капитала» (Швеция) до проектов «демократического планирования» (Франция, Италия). Отсюда и многообразие концептуальных разработок. Отсутствие единой теоретической концепции - одна из характерных черт современных экономических теорий социал-демократии.

Краткие выводы

Концепция демократического социализма одна из наиболее «размытых» и многовариантных. Демократический социализм не столько теория с четким, логически определенным стержнем, сколько программа, точнее, комплекс программ по совершенствованию и реформированию западной социально-экономической системы.

Программы демократического социализма - не просто модели государственного регулирования, а документы, нацеленные на трансформацию, улучшение системы. Это программы поиска «третьего пути» (между капитализмом и государственным социализмом), программы создания смешанной экономики на принципах свободы, справедливости, социальной солидарности. Участие лидеров социал-демократических партий в парламентах и правительствах ряда западноевропейских стран способствовало частичной реализации программных положений.

Программы и концепции демократического социализма имеют идейных предшественников в лице теоретиков «экономического реформизма» (Э. Бернштейна), «организованного капитализма» (К. Каутского и Р. Гильфердинга), «национального социализма» (В. Зомбарта) и других идеологов.

Попытку оценить рациональность централизованного регулирования и экономического планирования при социализме предприняли ультралибералы Л. Мизес и Ф. Хайек. Их аргументация основана на тезисе о якобы «невозможности социализма» (логически и практически).

Экономические взгляды и концептуальные разработки идеологов социал-демократических и социалистических партий в известной мере отличаются от ортодоксальных теорий неоклассиков, хотя они и используют соответствующий инструментарий и терминологию. В послевоенный период в рамках Социалистического интернационала выдвинулось немало авторитетных идеологов - В. Брандт, А. Крослэнд, Г. Спитальс, Г. Адлер-Карлссон и др. Но, пожалуй, трудно назвать одну общезначимую фигуру или одну наиболее авторитетную концепцию, приобретшую глобальную, межнациональную значимость.

В разработке фундаментальных проблем экономической теории лидерство сохраняют профессиональные экономисты. Так, бесспорный и весьма существенный вклад в исследование проблем экономики благосостояния внес лауреат Нобелевской премии 1998 г. проф. Амартья Сен (Индия).

А. Сен поставил под сомнение возможность оптимального состояния общества на основе использования «оптимума Парето».

Вопросы для самопроверки

1. Какие выводы вытекают из теории «ультраимпериализма» К. Каутского, одного из активных популяризаторов экономического учения К. Маркса?

2. В силу каких причин, по утверждению Р. Гильфсрдинга, социализм для рабочего перестает быть чистой теорией и становится непосредственной целью?

3. В чем существо экономических взглядов представителей современной социал-демократии?

4. Какие проблемы «качества жизни» выдвигают на первый план сторонники «демократического социализма»?

5. Насколько убедительны экономический и социологический анализ социализма Л. Мизеса, критика социализма Ф. Хайека?

Бернштейн Эд. Социальные проблемы // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.

Гильфердинг Р. Финансовый капитал // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.

Худокормов А.Г. История экономических учений (современный этап). М. : ИНФРА-М, 1998. Гл. 14.

Каутский К. Аграрный вопрос // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.

Сен А. Об этике и экономике. М. : Наука, 1996.

Сибилев Н.Г. Социалистический интернационал. История, идеология, политика. М., 1980.

Фетисов Г.Г. Экономическая теория социал-демократии в Западной Европе // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.

2. Австромарксизм

3. Французские социалисты

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИДЕИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ

1. Германские социал-демократы

На эволюцию экономических концепций германской социал-демократии большое влияние оказала обстановка, сложившаяся в Германии в результате ее разгрома в первой мировой войне, а также вследствие поражения Ноябрьской революции 1918 г. В подавлении выступлений революционных рабочих и матросов значительную роль сыграли правые лидеры социал-демократии. Поскольку большая часть левых социал-демократов перешла в КПГ, в рядах социал- демократической партии возобладали правые и центристские силы. Позицию в центре или несколько правее него СДПГ заняла в Социалистическом рабочем интернационале, созданном в 1923 г. и функционировавшем до начала второй мировой войны.

Экономические воззрения представителей СДПГ развивались в тесной связи с австромарксизмом, ибо между германской и австрийской социал- демократией сохранялись традиционно прочные отношения. Так, Р. Гильфердинг, занимавший в 1923 и 1928-1929 гг. пост (министра финансов Германии и являвшийся одним из лидеров СДПГ, начинал свою карьеру теоретика в рядах австрийской социал-демократии.

Курс руководства СДПГ на содействие стабилизации капитализма как предпосылки врастания в социализм, который проводился вплоть до прихода к власти фашистов, нашел соответствующее преломление в идеологии. Негативное отношение к экономическим и политическим преобразованиям в СССР заняли важное место в воззрениях идеологов этой партии уже к началу 20-х годов.
Вместе с тем.выдвижение лидерами Коминтерна тезиса о «социал-фашизме» применительно к социал-демократии дало идеологам СДПГ повод для оправдания перед широкими массами трудящихся, поддерживающих эту партию, своей линии на отмежевание от КПГ, что и использовали для захвата власти Гитлер и его окружение.

Объектом особенно резкой критики со стороны идеологов СДПГ в рассматриваемый период явилось учение о диктатуре пролетариата, получившее всестороннее обоснование в работе В. И. Ленина «Государство и революция». В двухтомном труде «Материалистическое понимание истории», опубликованном в
1927-1929 гг. Каутский объявил диктатуру пролетариата «случайным выражением» у Маркса.

Данная книга долгое время оценивалась в советской литературе как свидетельство полного отречения К. Каутского от марксизма. Такая оценка представляется преувеличенной и упрощенной. Каутский подверг пересмотру основы марксистского учения о происхождении государ ства, связал возникновение государства с внешними завоеваниями, т. е. с факторами внеэкономического характера. Однако во многом позиции Каутского сохраняли марксистский характер, их можно оценивать как социал-демократическую интерпретацию марксизма.

Идеологи германской социал-демократии рассматривали опыт Великого
Октября как обусловленный лишь специфическими условиями царской России и потому не представляющий никакого интереса для «цивилизованных» стран.
Последние, по их мнению, пойдут по пути постепенного «врастания» капитализма в социализм. Именно в этот период возникают теории
«организованного капитализма» и «экономической демократии».

На Кильском съезде СДПГ (1927) Р. Гильфердинг ваявил, что
«организованный капитализм» означает «замену капиталистического принципа свободной конкуренции социалистическим принципом планомерного производства.
Это планомерно, сознательно управляемое хозяйство подчиняется возможности сознательного воздействия со стороны общества посредством государства»2.
Постепенное перерастание «организованного капитализма» в социализм
Гильфердинг считал возможным на основе использования рабочим классом механизма буржуазного парламентаризма и демократического государства, которое трактовалось как выразитель интересов всего общества. Важное значение придавалось также развитию «экономической демократии». С этой концепцией кроме Р. Гильфердинга выступали также Ф. Нафтали и Ф. Тарнов.

Идеологи «экономической демократии» высказывались за перенесение на экономику принципов буржуазно-парламентской демократии. В этой связи выдвигалось два лозунга: «контроль монополий и.картелей при полном участии профсоюзов» и «объединение отраслей промышленности в самоуправляющиеся образования». Они дополнялись требованиями дальнейшей демократизации капитала путем выпуска мелких акций для рабочих и служащих, привлечения представителей профсоюзов в правления акционерных компаний, создания региональных и общенациональных экономические советов с равным участием представителей государства, буржуазии и профсоюзов.

Привлечение представителей рабочего класса к участию в управлении капиталистической экономикой на различных уровнях, хотя и не означает установления власти народа (а именно такой смысл имеет слово «демократия») над экономикой, действительно может привести к ограничению прерогатив крупного капитала. Именно поэтому германские капиталисты встретили идеи
«экономической демократии» настороженно или неприкрыто враждебно. Для иx реализации было необходимо разработать широкую программу политической борьбы, в которую следовало вовлечь различные отряды рабочего класса и других демократических сил. Однако идеологи СДПГ возлагали главные надежды на механизмы буржуазно-парламентской системы, которые в то время не могль обеспечить претворения в жизнь радикальных демократических реформ.

Намерения Ф. Нафтали при помощи «экономической демократии» «сошуть» капитализм до того, как последний будет сломлен3, на деле оказались лишь сосудами. В условиях резкого обострения классовых антагонизмов в Германии в конце 20-х-начале 30-х годов теория «экономической демократии» оказалась далекой от реальной действительности. Однако основные положения ее в послевоенный период вновь получили широкое распространение в СДПГ.

В условиях кризиса 1929-1933 гг. идеологи СДПГ предприняли значительные усилия для разработки рекомендаций государству, нацеленных на преодоление кризиса, особенно на уменьшение безработицы.

Р. Гильфердинг сформулировал ряд предложений по борьбе с кризисом, подчеркнув, что особую роль в его углублении сыграли отход от золотого обеспечения рейхсмарки и многих других валют, а также.кредитные рестрикции. Он подчеркивал, что если капиталисты хотят «оставаться в рамках капиталистической системы то должны по меньшей мере применять травильные капиталистические методы, т. е. правильную с международной точки зрения банковскую политику»4. В этой связи Гильфердинг требовал от американских и французских банков прекратить накопление золота и предоставить его для преодоления (Кризисов в Германии и Великобритании.

Широкую известность получил разработанный социал-демократами антикризисный план Войтинского-Tapнова-Бааде («ВТБ-план»), который поддержали многие профсоюзы. Он предусматривал выделение 2 млрд рейхсмарок по сути дела методами дефицитного финансирования, которые впоследствии стали применяться во многих капиталистических странах в соответствии с теорией Кейнса для проведения общественных работ по линии государственных железных дорог и почты, а также некоторых других корпораций, имевших публично-шравовой статус. Подобные меры, как предполагали авторы «ВТБ- плана», могли бы обеспечить занятость примерно 1 млн безработных. Они рекомендовали сделать акцент на мероприятиях именно в сфере инфраструктуры, в которой экономическая активность особенно резко сократилась под воздействием кризиса, что негативно сказалось и на конъюнктуре в смежных отраслях. На осуществление указанных мероприятий.Рейхсбанку предлагалось выделить долгосрочный кредит под низкий процент посредством дополнительной бумажно-денежной эмиссии без соответствующего покрытия.

Идеи, сформулированные в «ВТБ-плане», были широко известны и за пределами Германии. Они принимались во внимание идеологами «нового курса»
Ф. Рузвельта, а также Дж. М, Кейнсом при разработке его «нового экономического учения».

Экономическая идеология СДПГ межвоенного периода внесла определенный вклад в развитие мировой экономической мысли. Несмотря на известную непоследовательность, она во многом подготовила те прогрессивные экономические преобразования, что проводились после второй мировой войны социал-демократическими правительствами ряда ведущих капиталистических государств.

2. Австромарксизм

Австромарксизм - условное обоздачение теорий, имевших хождение,в
Социал-демократической рабочей партии Австрии (СДРПА). Его ооновы были заложены еще до первой мировой войны. В рассматриваемый период австромарксизм попытал на себе воздействие революционных событий Великого
Октября в России, частичной стабилизации капитализма и потрясений экономического кризиса 1929-1933 гг. Экономические теории австромарксоизма формировались в весьма разнопланавой политической ситуация Первой австрийской республики (1918-1938), когда СДРПА участвовала в правительственной коалиции (1918-1920), была в оппозиции в 1период относительного равновесия классовых сил (до последней трети 20-х годов) и, наконец, в жестокой конфронтации с буржуазией, подавившей восстание военной организации СДРПА (февраль 1934 г.). Наибольший вклад в развитие экономических концепций австр6-марксизма межвоенного периода внесли О.
Бауэр и К. Реннер, а также супруги О. и К. Лейхтер.

Хотя австромарксисты приветствовали Великий Октябрь, для своей страны они видели иной путь перехода к социализму. В произведении «Путь к
.социализму» (1919) Бауэр рассматривает социальную революцию как длительный процесс социально-экономических преобразований - «дело созидательной организаторской работы... результат многолетнего труда»5. При этом.нет необходимости лишать буржуазию средств производства. Главной угрозой Бауэр считал экономический хаос и анархию в промышленности.

Бауэр постоянно подчеркивал, что построение нового, в его понимании, общества возможно посредством создания уже при капитализме «очагов социализма». Рост числа таких очагов, полагал теоретик СДРПА, может привести к появлению социалистического общества без коренной ломки сложившихся производственных отношений. Главным элементом этого пути Бауэр считал процесс обобществления («социализации»). Разрабатывая теории в этом русле, он стремился учесть некоторые концепции прежних реформистских течений (гильдейцев), а также опыт большевиков. Так, среди «источников ядей социализации» он назвал «первые мероприятия большевиков в области организации народного хозяйства»6.

Однако по существу бауэровская социализация противопоставлялась тому, что осуществлялось большевиками. Не соглашаясь с методами общественных преобразовании в Советской России, Бауэр категорически возражал против насильственной экспроприации частной собственности. Вместо нее он предлагал ввести «социальный» механизм налогообложения капитала, с помощью которого частная собственность могла бы постепенно эволюционировать в
«общенародную».

В. И. Ленин, ознакомившись с некоторыми работами Бауэра, подверг их серьезной критике, считая, что австромарксистская социализация отвлекает пролетариат от революционных действий. Вариант социализации Бауэра он называл оторванным от реальности7. Практика как австрийского государства, так и других стран Западной Европы, по твердому убеждению В. И. Ленина, в то время,не давала оснований для подобных планов.

Став оппозиционной, СДРПА не только не утратила интерес к вопросам экономической теории, но, напротив, усилила разработку многих хозяйственных проблем. Улучшение к середине 20-х годов экономической конъюнктуры давало основание рассматривать многие вопросы с точки зрения ключевого тезиса австромарксизма - о возможности эволюции капитализма в социализм. Эта тенденция прежде всего довлела над авсгромарксистским пониманием вопросов собственности на средства производства, считавшиеся главным условием грядущих социально-экономических преобразований.

Наиболее ярко данная тенденция прослеживалась в произведениях К.
Реннера. В работе «Теория капиталистического хозяйства: марксизм и проблемы социализации» (1924) Реннер утверждал, что экспроприация вредна для э.коном.ики, ибо приводит к тому, что производственный процесс прерывается и исчезает заинтересованность в получении прибыли. Экспроприацию крупного капитала он считал возможным заменить «справедливой демократизацией собственности». Это, по словам Реннера, тем более полезно, ибо функции собственности, даже независимо от воли социалистов, подвержены позитивным
.изменениям. Важной предпосылкой обобществления он считал «организацию мздрового рынка» (прообраз будущей капиталистической интеграции), развивая высказанную им еще в годы мировой войны концепцию Соединенных Штатов
Европы8.

Позиции по проблеме обобществления были отражены и в основном теоретическом документе СДРПА межвоенного периода-Линцской программе 1926 г. В ней был четко зафиксирован принцип сосуществования частной и общественной форм собственности. Такой вывод выглядел двусмысленно на фоне достаточно резкой критики негативных черт капиталистического способа производства. В программе говорилось о «невыносимой экономической диктатуре финансового капитала, крупных национальных и международных картелей и трестов», о «возмущении масс господством капитала над производством», о
«стремлении масс вырвать у капитала средства производства и обмена, сделать их достоянием народа». Однако о том, каким обраэо.м следовало осуществлять
«справедливую демократизацию собственности», говорилось крайне расплывчато.
Акценты делались на то, что уже при капитализме «капиталистическая собственность лишается своих первоначальных функций»9. Главным методом лишения капиталистической собственности своих функций австро-марксисты считали систему «экономической демократии», о чем писал в работе «Пути осуществления» (1929) К. Реннер. «Экономическая демократия, - утверждал он,
- перенимает функции, которые до того считались неотъемлемыми прерогативами государственной властию...»10 Носителями этих функций должны были стать, по Реннеру, прежде всего производственные советы на промышленных предприятиях, возникшие в годы революционного подъема.

Ряд конкретных положений относительно этих органов производственного самоуправления содержались и в Линцокой.программе. В ней проблема экономической демократии рассматривалась прежде всего применительно к государственному сектору экономики, который благодаря демократизации производственного процесса должен стать показательным для экономики в целом. Это будет способствовать, полагали австромарксисты, осознанию трудящимися всех преимуществ экономики, находящейся в руках государства.

Концепция «экономической демократии» не вызывала в принципе возражений и у теоретиков австромарксизма левого направления. По их мнению, производственные советы не дзлж.ны переходить на путь классового сотрудничества с капиталом. Кроме того, демократизация в экономике, не должна, полагали левые, понижать революционный дух пролетариата, его способность использовать активные формы классовой борьбы. Так, К. Лей-хтер, работавшая в государственных экономических учреждениях, считала, что производственные советы должны выполнять «двойную функцию» - заботиться об шнтересах трудящихся и одновременно готовить их к борьбе за изменение существующих общественных отношений. Однако в том виде, в како;м производственные советы существовали в Австрии, они не были готовы к выполнению своих функций. Лейхтер признавала, что вообще «возможности экономической демократии в условиях капитализма чрезвычайно ограничены».

Кризисные потрясения, охватившие с конца 1929 г. капиталистический мир, не обошли стороной и Австрию. Безработица, которая и в годы относительной стабилизации капитализма была типичной для страны, превратилась для трудящихся в подлинное бедствие. К началу 1932 г. почти каждый десятый житель Австрия не имел работы. Свертывалось производство прежде всего в такой важнейшей отрасли национальной экономики, как металлургическая промышленность. В этих условиях теоретнки австромарксизма, исходившие в своих прежних концепциях из благополучного развития народного хозяйства, оказались перед необходимостью детального анализа новой ситуации для того, чтобы предложить пути преодоления кризиса, начать поиски и.ных, чем прежде, путей «эволюции» в социализм.

В работе «Рационализация - ошибочная рационализация» (1931), написанной по горячим следам кризиса, О. Бауэр попытался рассмотреть это явление, исходя из теории циклического развития капиталистической экономики. Одной из главных причин, обусловивших экономическую катастрофу,
Бауэр считал вызванное бурным развитием техники перепроизводство промышленной продукции, не вместившееся в рамки традиционного капитализма.
В свою очередь одной из причин кризиса перепроизводства он считал бесплановость капиталистической экономики. Хотя в оценке конкретных причин кризиса Бауэр, как и большинство теоретиков других социал-демократических партий, не дал полной, всеобъемлющей картины, однако он четко указал, что это разрушительное яяление означает одновременно и идейно-политический кризис экстуататорского общества. В своей речи на съезде СДРПА (1932) Бауэр отмечал, что «доверие трудящихся масс к капитализму разрушено и не может быть восстановлено»12.

Теоретик австромарксизма сделал в этой речи вывод о том, что кризис рубежа третьего и четвертого десятилетий XX в. окончательно ликвидировал капитализм периода свободной конкуренции, проложил м-остик к государственно- монополистическому капитализму. Отличительными чертами этого строя должно быть плановое хозяйство, государственное регулирование экономики.
Полемизируя с теми социал-демократами, которые предполагали, что эти черты характерны только для социалистической общественной формации, Бауэр считал, что на самом деле намечается лишь одна из «форм перехода от капитализма к социализму»13. Отметим, что ученик Бауэра - О. Лейхтер в рабогге «Крах капитализма» (1932) наметил основные параметры ГМК, соотнеся их с реформистским социалистическим идеалом. По его мнению, ГМК - это «уже больше не чисто капиталистическое состояние, ибо экономические законы капитализма уже частично реализованы». Но это еще далеко и не социализм, ибо «здесь в начале этого переходного периода господствуют экономические законы капитализма»14.

Многие практические мероприятия теоретиков австромарксима не выходили за рамки мероприятий, которые рекомендовала буржуазная экономическая наука того времени (например, кеинснанство), и уже осуществлялись как социал- демократическими, так и буржуазными правительствам. Идеи государственного вмешательства в.хозяйственную жп.жь, макроэкономического регулирования, некоторые меры планового характера - все это не было откровением в устах теоретиков СДРПА. Правда, в некоторых вопросах дальновидные деятели этой партии предлагали шаги, отличавшиеся некоторой новизной. В частности, О.
Бауэр считал необходимым тесное межгосударственное сотрудничество охваченных кризисом стран, причем не только в масштабах Европы, но и с привлечением американских капиталов, что должно помочь оживить экономику
Старого Света. В известной степени Бауэр предвосхитил послевоенный «план
Маршалла».

В речах О. Бауэра начала 30-х годов постоянно подчеркивалась мысль о необходимости координации антикризисной политики с требованиями профсоюзного движения о первостепенной важности преодоления безработицы, о недопустимости уменьшения в период кризиса расходов на социальные нужды, о регулировании с помощью государства продовольственных запасов, чтобы последние охватили как можно большую часть населения. Бауэр был одним из немногих деятелей тогдашней европейской социал-демократии, кто предлагал увеличить занятость за счет сокращения (до 40 часов) продолжительности рабочей недели, правда нс оговаривая это возможностью сохранения прежних заработков.

Экономические концепции Бауэра в последний, эмигрантский период его деятельности (после февраля 1934г. он покинул Австрию, переехав вначале в
Чехословакию, а в 1938 г. - во Францию, где и скончался в Париже в июне того же года) претерпели известные позитивные перемены. Он признал, что вопреки прежним ожиданиям кризис привел не к подъему рабочего движения, а к усилению реакционных, фашистских сил. Бауэр дал в целом верную оценку экономических корней фашизма как террористической диктатуры, обслуживающей с по.мощью государства интересы эксплуататорских классов, прежде всего крупного капитала. В своей последней работе «Между двумя мировыми воинами»
(1936) Бауэр четко определил главную экономико-политическую задачу рабочего движения, вытекавшую из ситуации, сложнвшейся в результате редкого усиления фашистской реакции: слом всего хозяйственного механизма капиталистического общества, ликвидацию тех форм частной собственности, которые вступают в противоречие со стремлением масс к социалистическому переустройству. Тем самым Бауэр существенно отошел от основных концептуальных пило/кений теории «врастания» капитализма в социализм.

Австромарксизм межвоенного периода являлся синтезом воззрений идеологов различных направлений, поразному представлявших себе пути перехода к социализму. В условиях, когда, с одной стороны, в Европе усиливались реакционные тенденции, а, с другой стороны, и СССР обнаружились серьезнейшие деформации процесса социалистического строительства, теоретикам СДРПЛ было чрезвычайно сложно найти верное решение как насущных, так и перспективных социально-экономических проблем. Однако в послевоенной Австрии многие ицеи, возникшие в недрах австромарксизма (о национализации, участии в управлении, социальном партнерстве), получили свое дальнейшее развитие, способствуя позитивному для рабочего движения решению ряда насущных вопросов экономической жизни.

3. Французские социалисты

Социалистическая партия Франции (СФИО) образовалась в 1905 г. в результате слияния идеологически разнородных рабочих организаций. В годы первой мировой войны ее наиболее влиятельные лидеры.выступали под флагом сотрудничества со «своей» буржуазией.

После Турского съезда (1920) лидеры СФИО в сфере идеологии руководствовались принципами верности «старому дому», т. е. старым традициям. В выступлении на Турском съезде будущий руководитель социалистов
Л. Блюм защищал «основополагающие и неизменные принципы марксистского социализма» в противовес ««новому социализму» Коминтерна». Сторонники вступления в Коминтерн обвинялись Блюмом в привнесении в "интернациональный социализм понятий, почерпнутых из частного и локального опыта русской революции"15. Большевики назывались последователями анархии и карбонаризма
(бланкизма), причем утверждалось, чт.о их ошибкой было возведение «захвата власти» в самоцель, тогда как с точки зрения подлинного революционного социализма это всего лишь средство для «полного изменения режима собственности»16.

Л. Блюм одним из первых провозгласил «неприменимость» российского опыта для стран высокоразвитого капитализма. Вместе с тем нельзя нс видеть, что социал-реформизм во Франции во многом отличался от родственных течений в Англии или в Гер.мании. На съезде в Type представители меньшинства в представленных ими проектах резолюций признавали, например, необходимость диктатуры пролетариата. В это"м сказывалось влияние революционных традиций французского рабочего класса. Однако в трудах Блюма пролетарская диктатура трактовалась как кратковременное «отсутствие законности», отождествлялась с одним насилием и противопоставлялась демократизму17.

Общая приверженность реформизму не исключала наличия внутри СФИО различных, соперничавших между собой фракций. Уже в 20-е годы здесь сложилась типичная для социалистических партий Запада расстановка сил: правое крыло (П. Ренодель, М. Деа и др.), левое течение (Ж. Жиромский) и центристское большинство во главе с Л. Блюмом.

Теоретики правого крыла выступали за поиск консенсуса с буржуазией в важнейших вопросах экономики и политики. В трактовке общих закономерностей капиталистического способа производства они находились под непосредственным влиянием буржуазного реформизма. М. Деа, Ш. Спинас и другие рассматривали временную стабилизацию капитализма второй половины 20-х годов как постоянную и едва ли не всеобъемлющую.

Так, в публикациях влиятельного идеолога социалистов Ж. Мока(утверждалось, что капитализм 20-х годов, прежде всего американский, достиг такого уровня технического и организационного прогресса, когда дальнейший рост эффективности немыслим без снижения товарных цен и расширения рынков сбыта. Мок полагал, что ведущие предприниматели США уже осознали: рост прибылен жестко связан с расширением реализационной сферы, а значит, с увеличением реальной заработной платы. Исходя из этого, он объявил задачей рабочего движения борьбу за «рационализацию по-американски», которая бы перечеркнула агоизм «псевдорационализаторов», желающих оставить пес выгоды нововведении только себе. Мок описывал будущее капиталистическое общество, где «интерес трудящихся станет если нс идентичным, то по крайней мере параллельным интересу капиталистов», а «современный антагонизм классов малопомалу уступит место политике технического сотрудничества между его элементами»18.

Мок полагал, что рабочий класс не может встать в оппозицию организационному и техническому прогрессу. Однако из этой бесспорной посылки им делался вывод. будто пролетарии должны согласиться и с капиталистической формой рационализации, правда, в улучшенном, реформированном виде. За несколько лет до начала «великой депрессии» Мок провозгласил, будто рационализаторы США уже проложили путь к «новой фирме капитализма» без острой социальной нужды, .классовых анта-гоии.чмов, без промышленных кризисов19. Тем не менее именно США первыми вступили в мировой экономический кризис 1929-1933 гг. с его массовой безработицей, острой нуждой трудящихся.

Надежды на самоустранение антагонизма между пролетариатом н буржуазией предопределили курс правых социалистов в отношении программных установок СФИО. Один из лидеров этого направления, М. Деа, требовал при формулировке основной цели партии заменить «социализм» более широким понятием «антикапитализм»20.

Деа исходил из побуждений включить в состав «антикапиталистичсских сил» значительные отряды мелких собственников. Мелкие буржуа, а также крестьянство были, по его мнению, ведущей силой «антикапиталистического блока» на том основании, что они угнетены капиталом в большей степени, чем рабочие.

Деа попытался выдвинуть доказательства особой революционности крестьянства. Согласно его утверждениям, хозяин на селе, даже зажиточный, изначально склонен к равенству: «Поскольку крестьянин живет в сфере, где редки большие различия в размерах богатства, поскольку он знает из опыта, что нельзя «заработать» миллионы, у него развит инстинкт равенства, он не приемлет капиталистического сосредоточения огромных богатств в руках нескольких лиц. Мы могли бы добавить к характеристике крестьянина другие черточки: показать, как разнообразие выполняемых им работ развивает его индивидуализм, как относительная независимость крестьян от капитализма делает их более, чем даже рабочих, восприимчивыми к идеалам»21.

Правому течению внутри СФИО противостояло левое крыло партии во главе с Ж. Жиромским. Группировка Жиромского выступала за сотрудничество с коммунистами в развертывании массовой, революционной борьбы. При теоретическом обосновании этого курса Ж. Жиромский исходил из обострения классовых антагонизмов между пролетариатом и буржуазией в тот период.
Вместе с тем выдвинутые Жиромским правильные тезисы о промышленной и банковской концентрации, о «новых формах» капиталистического производства не доводились до признания особой, монополистической стадии капитализма.
Поэтому и утверждения об «обострении противоречий» приобретали общий, неконкрети.ч проданный характер. Левые социалист не смогли поднягьсядо ленинского учения об империализме, без чего невозможна последовательная критика оппортунизма. Эго препятствовало организационному размежеванию левых и реформистских течений в СФИО. В годы Народного фронта многие левые социалисты (последователи М. Ливера) выступили иод нереальными лозунгами скорейшего введения социализма.

Доминирующим идейно-политическим течением СФИО в межвоениый период стал центризм. Лидер центристов Л. Блюм, как и вед его фракция, лавировал между двумя крайними группировками в партии, склоняясь в зависимости от конъюнктуры то влево, то вправо.

Протеворечивыми оказались также теоретические взгляды Л. Блюма. В предисловии к книге Ж. Мока Блюм оспаривал мнение правых, будто «подлинная рационализация производства» упраздняет антагоцизмы буржуазного строя. В противовес этому он писал, что попытки рационализировать капитализм вступают в конфликт с основополагающими принципами конкуренции и частной инициативы. Утверждалось, что "все более явное и шокирующее противоречие между методами производства и режимом собственности способно лишь усилить необходимость революции"22. Лидер СФИО нс раз заявлял, что рационализация проводится во вред рабочему населению Франции, поскольку провоцирует безработицу, создает положенне, при котором «прибыли для одних оборачиваются страданием и нищетой других»23. Но это не мешало ему высказывать и иные, порою противоположные идеи.

Отталкиваясь от рассуждений Жнромокого о «новых формах капитализма»,
Л. Блюм трактовал эти формы односторонне: сводил их либо к концентрации управления (но не капитала), либо к «суперконцентрацин банков»24.
Последняя, по его мнению, имела отрицательные последствия скорее для различных слоев частных собственников (в торговле, в мелком производстве).
У Блюма выходило, что от «нового капитализма» страдали в первую очередь мелкие буржуа. Такая мелкобуржуазная критика империализма сближала его воззрения с концепцией «алтикапнталистического фронта» М. Деа.

В отличие от правых социалистов Л. Блюм не считал, что участие социалистов в правительстве обеспечивает продвижение Франции к социализму.
Этот лидер СФИО различал.временное «использование власти» от решающего
«завоевания власти», в ходе которого реализуются основные программные установки партии (социалистическая революция, обобществление решающих средств производства и т. д.). Но конкретная разработка вопросов, связанных с переходом от использования власти к ее завоеванию, им не проводилась.

На стыке 20-30-х годов экономисты центристского направления в СФИО создали немало работ и по проблемам империализма25. Л. Лора, например, считал, что в «империалистическую эпоху» лучшим ориентиром для пролетариата
Франции.станет теория накопления капитала Р. Люксембург26. Развитие государственно-монополистических форм регулирования Лора рекомендовал использовать для создания «плановой экономики», свободной от проявлении кризиса и анархии. На «плановую экономику» им возлагалась роль своеобразной
«некапиталистической сферы», способствующей раширению рынка и реализации общественного продукта. Поскольку в отлично от докапиталистических форм производства «плановый сектор» при капитализме будет нс сокращаться, а. наоборот, расширяться, то империалистические.страны смогут избежать
«хронической стагнации» и «экономического хаоса», хотя и ценой врастания в социализм 27 В перспективе Лора не возражал против обобще ствления крупной буржуазной собственности. Но в рамках его теории сохранялся тезис о возможкостн эволюционной трансформации буржуазного общества в социалистическое 28.

Рассматривая экономические концепции СФИО второй половины 30-х годов, необходимо отметить влияние, которое оказал на них экономический кризис
1929- 1933 гг. Он резко поляризовал классовые силы Франции! и вместе с тем вызвал радикализацию социалистической партии. Л. Филипп, Л. Лора и другие выступили с заявлениями об «агонизирующем капитализме», о необходимости национализировать предприятия ведущих отраслей промышленности, избавить общество от засилья монополистической и финансовой олигархии29. В 1933 г. нз СФИО была исключена значительная часть фракции правых социалистов, противившихся сдвигу партии влево.

Угроза фашистской опасности поставила на повестку дня вопрос о создания единого Народного фронта с участием ФКП, СФИО н партии радикалов.
Участие в этом объединении явилось крупной исторической заслугой всех образовавших его политических сил. Левое правительство не только предотвратило фашистскую опасность, но н провело ряд важных реформ, улучшивших положение трудящихся.

8 июня 1936 r. во дворце Матиньон при посредничестве главы правительства Народного фронта Л. Блюма и некоторых министров между представителями патроната и Всеобщей конфедерацией труда были подписаны соглашения о повышении заработной платы в среднем на 7 -15%, о введении коллективных договоров, о профсоюзных свободах, прнзнанни права на забастовку и др. В соответствии с Матипьонскими соглашениями глава кабинета
Л. Блюм представил парламенту законопроект о 40-часовой рабочей неделе и о двухнедельных оплачиваемых отпусках, которые пскорс были вотированы.
Матиньонские соглашения стали крупной победой трудящихся, достигнутой в ходе упорной политической и экономической борьбы. Они показали возможность плодотворного сотрудничества левых партий в проведении рздикальныл. прогрессивных преобразовании.

Тем не менее уже с осени 1936 г. возглавляемое Блюмoм правительство встало на путь уступок крупному капиталу. Прогрессивней налоговой реформе, мероприятиям по борьбе со спекуляцией и бегством капиталов за границу министры-социалисты предпочли невыгодную для трудящихся политику девальваций, льготных займов предпринимателям, урезывания расходов на общественные нужды. Уступая давлению справа, Л. Блюм в феврале 1937 г. официально уведомил о наступлении «паузы» в реализации програм.мы Народного фронта и через несколько месяцев подал прошение об отставке. Вместе с том в
1937-1939 гг. руководители СФИО по-прежнему демонстрировали словесный радикализм, требовали «структурных реформ», включения в программу
Народного фронта пунктов о национализации ведущих отраслей промышленности и т. д. Разрыв между левой фразой и реальной политикой сказывался здесь в максимальной степени.

Упадку Народного фронта способствовала н внешнеполитическая деятельность СФИО. Ешебудучи премьерминистром, Л. Блюм стал одним из ииишторов политики «невмешательства» в дела Испании, санкционировавшей фактически удушение Испанской республики итальянским и германским фашизмом.
Парламентарии-социалисты (за исключением одного) одобрили Мюнхенское соглашение. После национальной катастрофы мая-июня 1940 г. 39 сенаторов и депутатов-социалистов вотировали установление коллаборационистского режима
Петена (35 проголосовали против).

Вступив в Народный фронт в качестве лидеров прогрессивном, стоявшей на левом фланге мировой социал-демократии партии, Л. Блюм ц его единомышленники вскоре эволюционировали вправо. Вместе с тем уроки межвоенного периода ясно показали: coioj партии рабочего класса, объединенных на прогрессивной, левой платформе, способен принести немаловажные рсзультагы, существенно повысить благосостояние народа.

4. Английский лейборизм

В межвоенныс годы лейбористское движение развивалось на основе фабианства, возникшего как: реформистская антитеза марксизму. В центре внимания идеологов лейборизма-С. Вебба, Б. Шоу, Дж. Коула, X. Дальтона, Г. Ласки и других-была разработка концепций национализации и государственного регулирования, из соединения которых вырастали контуры общей теории «соцкал.изации» капиталистического хозяйства.

Новая историческая обстановка, в которой оказалось английское рабочее движение,-победа социалистической революции в России, застойно-кризисное состояние экономики, рост антикапиталистических настроений в стране - побуждала теоретиков Лейбористской партии Великобритании (ЛПВ) к активному поиску методов реализации идей фабианского социализма.

Концепция национализации, вобрав в себя как старые, так и новые элементы, получила в этот период относительно законченную форму, ставшую основой для проведения соответствующей политики после второй.мировой войны.

В качестве идеологического обоснования огосударствления частнокапиталистической собственности английские реформисты использовали фабианские теории «рент» и государства. Согласно первой, только нация по праву социальной справедливости является подлинным собственником средств производства. В соответствии со второй теорией государство, будучи надклассовым органом, защищает и представляет интересы всего общества.
Соединение выводов из этих теорий и служило, по мнению лейбористских идеологов, обоснованием приоритета национализации среди менее зрелых форм обобществления- создания рабочих кооперативов и муниципальных предприятий.
Как отмечал видный деятель ЛПВ X. Гейтскелл, национализация
«рассматривалась не как одно из средств, а как единственно возможное и надежное средство достижения социализма»31.

В фундамент канцепции был заложен принцип обязательного наличия в экономике объективных условий, при которых огосударствление частной собственности является желательной и конструктивной мерой. Под такими условиями лейбористы понимали высокий уровень концентрации капитала.
Монополия, по мнению большинства фабианцев, созрела для социализма32.

Реальная возможность прихода Лейбористской партии Великобритании к власти(выдвигала перед ее теоретиками проблему определения приоритетов при проведении политики национализации. В соответствии с тем, что цель последней состояла, в удовлетворении всеобщих интересов, концепция на первый план ставила отрасли производственной инфраструктуры, имеющие общехозяйственное значение: энергетику, транспорт, связь. Чтобы создать необходимые условия для национализации, в этих отраслях проводилась политика насильственной централизации капитала: многочислен.ные железнодорожные компании были объединены в четыре основных, угольная промышленность принудительно картелирована.

К существенным элементам концепции национализации следует отнести и новую модель управления государственными предприятиями, основанную на принципах общественной (публичной) корпорации. В предшествовавшие годы точка зрения лейбористов сводилась к тому, что эти предприятия должны управляться центральными министерствами по образцу почтового ведомства. В основу новой модели был положен главный принцип - устранение государства в лице министерств от практического руководства национализированнымиотраслями. Орган управления - общественную корпорацию - предлагалось наделить высокой степенью хозяйственной самостоятельности.
Децентрализация и дебюрократизация методов управления рассматривались как основное условие повышения эффективности государственного
.предпринимательства33.

В эти годы в концепции национализации появляются (новые.моменты, означающие существенный разрыв со старым фабианским представлением о социализме, который по сути являлся «государстветгным социализмом». Речь идет прежде всего о выдвинутом рядом теоретиков положении о необходимости ограничения.процесса огосударствления средств производства определенными рамками.

Так, Дж. Коул в одной из своих -книг, заявив о пересмотре взглядов на социализм, выступил «против применения простой формулы передачи всех отраслей промышленности и услуг в собственность нации, за расширение эффективного контроля над экономической системой в целом»34. Отказ от прежних позиций был вызван переоценкой роли национализации в новых условиях. Национализация, по.его мнению, экономически деструктивна, поскольку нарушает уже сложившиеся связи и препятствует образованию новых.
Монополизация производства, в частности за счет создания крупных комбинированных производств, способствует росту эффективности английской экономики. К национализации следует прибегать не из идеологических соображений, а лишь в тех случаях, копда для этого имеются специфические причины35.

Очевидно, что прежние идеологические мотивы националнзации уступают место новому прагматическому подходу, задачам повышения эффективности английского капитала.

Развитие положения об ограниченном характере национализации приводит к выводам, которые английским реформистам еще предстоит сделать: о необходимости сосуществования в экономике двух секторов - государственного и частного; что форма собственности на средства производства, собственность как таковая не имеют решающего значения для перестройки хозяйства на социалистический лад, а государственное регулирование - не менее важный инструмент «социализации» традиционных социально-экономических структур.

Из сказанного ясно, что в межвоенный период происходит значительный сдвиг в сторону разработки лейбористскими теоретиками проблем государственного регулирования экономики.

Идея централизованного регулирования родилась из критики рыночного механизма, противопоставления плана конкуренции. Рынок и конкуренция рассматривались как источник социальных и экономических пороков каш талистической системы, особенно после кризиса 1929- 1933 гг. Цель регулирования формулировалась как движение к социализму, а более конкретно
- как борьба с безработицей, наиболее острой проблемой того времени.

Планированием предполагалось охватить практически все сферы экономики. Отраслевые и межотраслевые планы направляли бы развитие промышленного и сельскохозяйственного производства. Национальное инвестиционное управление распределяло кредиты между национализированным и частным секторами. В функции центрального банка входило управление денежным обращением в стране. Управление торговли контролировало и направляло бы внешнеторговые операции. Важным элементом всеохватывающего планирования был план профессиональной подготовки и переподготовки рабочей силы. Высшее экономическое управление венчало всю национальную структуру регулирования36.

Межвоенный период стал свидетелем значительной идейной эволюции английского лейборизма. Четко обозначились контуры многих положений, которые после второй мировой войны легли в основу концепций
«демократического социализма», смешанной экономики, реформистского варианта государственного регулирования капиталистического хозяйства.

1. См.: Каутский К. Материалистическое понимание истории Т I. М.; Л., 1931.

"
2. Sozialdemokratischer Parfeitag in Kiel: Protokoll mit dem Be-richt der

Frauenkonferenz. Berlin, 1927. S. 168.
3. Wirtschaftsdemokratie: Ihr Wesen, Weg und Ziel/Hrsg von F Naphtali.

Berlin, 1929. S. 176.
4. Hilferding R. Gesellschaftsmacht oder Privatmacht uber die Wirtschaft.

Berlin, 1931. S. 32.
5. Bauer 0. Wertausgabe. Wien, 1975-1980. Bd 2. S 93.
6. Ibid. S. 283.
7. См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 40. С. 138.
8. См.: Реннер К.. Теория капиталистического хозяйства: марксизм и проблема социализирования. М.; Л., 1926- С. 137.
9. Programm der Sozialdemokratischen Arbeiterpartei Deulschosler- reichs//6auer 0. Op. cit. Bd 5. S. 1034-1036.
10. Renner К. Wege der Verwirklichung. Berlin, 1929. S. 128-129. Steiner K.

Kaihe Leichter: Leben und Werk. Wien, 1973. S. 70.
11. Bauer 0. Op. cit. Bd 5. S. 667.
12. Ibidem.
13. Leichter 0. Sprengung des KapitaUsmus. Wien, 1932. S 138.
14. Blum L. Loeuvre. 1914-1928. P., 1972. P. 139.
15. Ibid. P. 146-148.
16. Ibid. P. 453-455.
17. Moch J. Socialisme et Rationalisation. Bruxelies, 1927 P 131- 132.
18. Ibid, P. 58.
19. Deaf М. Perspectives sociaiistes. P., 1930. P. 36.
20. Цит. по: Салычев С. С. Французская социалистическая партия в период между двумя мировыми войнами (1921-1940). М., 1979. С. 158; см, также:

Deal М. Op. cit. Р. 54-55.
21. Цит. по: Moch J. Op. cit. Р. V.
22. Blum L Op. cif. P. 477-478.
23. Ibid. P. 462.
24. Laurat L. Limperiaiisme et la decadence capitalisfe. P„ 1928.
25. Laurat L. Laccumulafion du capital dapres Rosa Luxemburg. P., 1930. P.

193.
26. LauraS L. Economic planee conire economic enchainee. P. 1932. P. 51,

86-87, 90, 112.
27. Ibid. P. 31, 60.
28. " Philip A. La crise et economie dirigee. P., 1935. P. 203-204;
29. Laurat L. Cinq annees de crise mondiale. P., 1935. P. 98, 107.
30. Laski Н. The State in Theory and Practice. L„ 1935. P. 29.
31. Gaitskell Н. Socialism and Nationalisation. L., 1956. P. 5.
32. Dallon Н. Practical Socialism for Britain. L., 1935. P. 146.
33. Ibid. P. 94-96.
34. Cole G. D. Н. The Next Ten Years in British Social and Economic Policy.

L, 1935. P. 132-133.
35. Ibid. P. 137-139.
36. Dalton Н. Op. cit. P. 243, 310.

(Политически Ж. Мок поддерживал центристскую группу Блюма, но как политэконом он явно тяготел к правой фракции СФИО.
(В рассматриваемый период лейбористы дважды сформировывали свое правительство-в 1924 и 1929-1931 гг.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Отцом коммунистической идеологии считается немецкий философ карл Маркс, который разработал собственную модель строительства общества, основанную на принципе равности классов и истребление буржуазии, как эксплуататорского слоя.

Учения Маркса как основа коммунизма

Почвой для рождения марксистской идеологии стал промышленный переворот в Европе, в результате которого остро стал вопрос о правах и свободах рабочего класса. Идеи социализма существовали задолго до Маркса, однако он считал, что существующие социалистические принципы являются ни чем иным как искусственно созданным буржуазией средством манипуляции пролетариата.

Собственную теорию о социальном устройстве общества, Маркс и его последователи считали научно обоснованной, и как подтверждения этому переименовали ее в коммунизм. Коммунистическая идеология фактически тождественна социализму, ее догматикой служит отрицания частной собственности и экономическое равенство всех людей.

Учения Карла Маркса стали главным двигателем социалистических революций, организаторы которых преследовали утопические идеи создать классово равное общество.

Согласно учению марксизма, идеальный, высший человек это личность, которая нашла в себе силы отказаться от материальных благ, руководствуясь в жизни высшими идеалами социальной справедливости, а все свое существование и труд посвящать исключительно общественному благу.

Во многом идеи К. Маркса об идеальном коммунисте напоминают воззрения его современника Фридриха Ницше о сверхчеловеке. Последователи обеих философов максимально старались воплотить мечты своих идейных вдохновителей в начале 20 века.

Ревизионизм и социал демократия

Понятие ревизионизма вошло в философские учения, как следствие критики теории К. Маркса. Первые ревизионисты, среди которых был знаменитый политик Э. Бернштейн, считали, что учения Маркса являются радикальными и не несут в себе никаких демократических принципов.

Вместо того чтобы уничтожить класс буржуазии как явление, ревизионисты отстаивали позицию сотрудничества с зажиточными слоями, что положительно сказывалось бы на развитии и укреплении пролетариата. Ярким примером возвращения к ревизионистской теории является политика Н. Хрущева, который всячески пытался придать коммунизму более демократичной окраски.

В начале 20 века на основе марксистских учений возникает социал демократическое политическое течение, которое представляет собой два направления: революционно радикальное (В.Ленин, Р. Люксембург) и реформаторское (Э. Бернштейн, К. Каутский).

Именно реформаторское течение стало основой для становления классической европейской социал-демократии, которая ориентировалась на улучшения жизни рабочего класса, но остро отрицала революционные методы в достижениях своих целей.

Основной задачей этих социал демократов было создание равного классового общества при помощи налогообложения зажиточных слоев, но отнюдь не уничтожения последних.

В отличие от революционно-радикальных сил , которые захватили власть в России еще в 1917 году, социал демократы заняли руководящие позиции значительно позже - в разгар Великой депрессии. Благодаря своей либеральной степенной политике, представители реформаторского социализма смогли не только завоевать авторитет на политической арене, но и надолго закрепится на ней.