Гораций Квинт
Наука поэзии
Квинт Гораций Флакк
Наука поэзии
Если бы женскую голову к шее коня живописец
Вздумал приставить и, разные члены собрав отовсюду,
Перьями их распестрил, чтоб прекрасная женщина сверху
Кончилась снизу уродливой рыбой, - смотря на такую
Выставку, други, могли ли бы вы удержаться от смеха?
Верьте, Пизоны! На эту картину должна быть похожа
Книга, в которой все мысли, как бред у больного горячкой.
Где голова, где нога - без согласия с целым составом!
Знаю: все смеют поэт с живописцем - и все им возможно,
10 Что захотят. Мы и сами не прочь от подобной свободы,
И другому готовы дозволить ее; но с условьем,
Чтобы дикие звери не были вместе с ручными,
Змеи в сообществе птиц, и с ягнятами лютые тигры!
К пышному, много собой обещавшему громко началу
Часто блистающий издали л_о_скут пришит пурпуровый,
Или описан Дианин алтарь, или резвый источник,
Вьющийся между цветущих лугов, или Рейн величавый,
Или цветистая радуга на небе мутно-дождливом.
Но у места ль она? Ты, быть может, умеешь прекрасно
20 Кипарис написать? Но к чему, где заказан разбитый
Бурей корабль с безнадежным пловцом? Ты работал амфору
И вертел ты, вертел колесо, - а сработалась кружка!
Знай же, художник, что нужны во всем простота и единство.
Большею частью, Пизоны, отец и достойные дети!
Мы, стихотворцы, бываем наружным обмануты блеском.
Кратким ли быть я хочу - выражаюсь темно, захочу ли
Нежным быть - слабым кажусь; быть высоким
впадаю в надутость!
Этот робеет и, бури страшась, пресмыкается долу;
Этот, любя чудеса, представляет в лесу нам дельфина,
30 Вепря плывущим в волнах! - И поверьте, не зная искусства,
Избежавши ошибки одной, подвергаешься большей!
Близко от школы Эмилия был же художник, умевший
Ногти и мягкие волосы в бронзе ваять превосходно.
В целом он был неудачен, обнять не умея единства.
Ежели я что пишу, не хотел бы ему быть подобным;
Так же как я не хочу с безобразным быть носом, имея
Черные очи или прекрасные черные кудри.
Всякий писатель предмет выбирай, соответственный силе;
Долго рассматривай, пробуй, как ношу, поднимут ли плечи.
40 Если кто выбрал предмет по себе, ни порядок ни ясность
Не оставят его: выражение будет свободно.
Сила и прелесть порядка, я думаю, в том, чтоб писатель
Знал, чт_о_ где именно должно сказать, а все прочее - после,
Где что идет; чтоб поэмы творец знал, что взять, что откинуть,
Также чтоб был он не щедр на слова, но и скуп, и разборчив.
Если известное слово, искусным с другим сочетаньем,
Сделаешь новым - прекрасно! Но если и новым реченьем
Нужно, дотоль неизвестное нечто, назвать, - то придется
Слово такое найти, чтоб неслыхано было Цетегам.
50 Эту свободу, когда осторожен ты в выборе будешь,
Можно дозволить себе: выражение новое верно
Принято будет, когда источник его благозвучный
Греков прекрасный язык. Что римлянин Плавту дозволил,
Или Цецилию, - как запретить вам, Вергилий и Варий?..
Что ж упрекают меня, если вновь нахожу выраженья?
Энний с Катоном ведь новых вещей именами богато
Предков язык наделили; всегда дозволялось, и ныне
Тоже дозволили нам, и всегда дозволяемо будет
Новое слово ввести, современным клеймом обозначив.
60 Как листы на ветвях изменяются вместе с годами,
Прежние ж все облетят, - так слова в языке. Те, состарясь,
Гибнут, а новые, вновь народясь, расцветут и окрепнут.
Мы и все наше - дань смерти! Море ли, сжатое в пристань
(Подвиг достойный царя!), корабли охраняет от бури,
Или болото бесплодное, некогда годное веслам,
Грады соседние кормит, взрытое тяжкой сохою,
Или река переменит свой бег на удобный и лучший,
Прежде опасный для жатв: все, что смертно, то должно погибнуть!
Что ж, неужели честь слов и приятность их - вечно живущим?
70 Многие падшие вновь возродятся; другие же, ныне
Пользуясь честью, падут, лишь потребует властный обычай,
В воле которого все - и законы и правила речи!
Всем нам Гомер показал, какою описывать мерой
Грозные битвы, деянья царей и вождей знаменитых.
Прежде в неравных стихах заключалась лишь жалоба сердца,
После же чувства восторг и свершение сладких желаний!
Кто изобрел род элегий, в том спорят ученые люди,
Но и доныне их тяжба осталась еще нерешенной.
Яростный ямб изобрел Архилох, - и низкие сокки,
80 Вместе с высоким котурном, усвоили новую стопу.
К разговору способна, громка, как будто родилась
К действию жизни она, к одоленью народного шума.
Звонким же лиры струнам даровала бессмертная Муза
Славить богов и сынов их, борцов, увенчанных победой,
Бранных коней, и веселье вина, и заботы младые!
Если в поэме я не могу наблюсти все оттенки,
Все ее краски, за что же меня называть и поэтом?
Разве не стыдно незнание? стыдно только учиться?
Комик находит трагический стих неприличным предмету;
90 Ужин Фиеста - равно недостойно рассказывать просто
Разговорным стихом, языком для комедии годным.
Каждой вещи прилично природой ей данное место!
Так раздраженный Хремет порицает безумного сына
Речью, исполненной силы; нередко и трагик печальный
Жалобы стон издает языком и простым и смиренным.
Так и Тел_е_ф и Пелей в изгнаньи и бедности оба,
Бросивши пышные речи, трогают жалобой сердце!
Нет! не довольно стихам красоты; но чтоб дух услаждали
100 И повсюду, куда ни захочет поэт, увлекали!
Лица людские смеются с смеющимся, с плачущим плачут.
Если ты хочешь, чтоб плакал и я, то сам будь растроган:
Только тогда и Телеф и Пелей, и несчастье их рода
Тронут меня; а иначе или засну я от скуки,
Или же стану смеяться. Печальные речи приличны
Лику печальному, грозному - гнев, а веселому - шутки;
Важные речи идут и к наружности важной и строгой:
Ибо так внутренне нас наперед устрояет природа
К переменам судьбы, чтоб мы все на лице выражали
110 Радует что, иль гневит, иль к земле нас печалию клонит,
Сердце ль щемит, иль душа свой восторг изливает словами!
Если ж с судьбою лица у поэта язык несогласен,
В Риме и всадник и пеший народ осмеют беспощадно!
В этом есть разница: Дав говорит, иль герой знаменитый,
Старец, иль муж, или юноша, жизнью цветущей кипящий,
Знатная родом матрона, или кормилица; также
Ассириец, колхидянин, пахарь, или разносчик,
Житель ли греческих Фив, или грек же - питомец Аргоса.
Следуй преданью, поэт, иль выдумывай с истиной сходно!
120 Если герой твой Ахилл, столь прославленный в песнях, - да будет
Пылок, не косен и скор, и во гневе своем непреклонен,
Кроме меча своего признавать не хотящий закона.
Гордой и лютой должна быть Медея; Ино - плачевна;
Ио - скиталица; мрачен - Орест; Иксион - вероломен.
Если вверяешь ты сцене что новое, если ты смеешь
Творческой силой лицо создавать, неизвестное прежде,
То старайся его до конца поддержать таковым же,
Как ты в начале его показал, с собою согласным.
Трудно, однако ж, дать общему личность, верней в Илиаде
130 Действие вновь отыскать, чем представить предмет незнакомый.
Общее будет по праву твоим, как скоро не будешь
Вместе с бездарной толпой ты в круге обычном кружиться,
Если не будешь, идя по следам, подражателем робким,
Слово за словом вести, избежишь тесноты, из которой
Стыд да и самые правила выйти назад запрещают.
Бойся начать как циклический прежних времен стихотворец:
"Участь Приама пою и войну достославную Трои!"
Чем обещанье исполнить, разинувши рот столь широко?
Мучило гору, а что родилось? смешной лишь мышонок!
140 Лучше стократ, кто не хочет начать ничего не по силам:
"Муза! скажи мне о муже, который, разрушивши Трою,
Многих людей города и обычаи в странствиях видел!"
Он не из пламени дыму хотел напустить, но из дыма
Пламень извлечь, чтобы в блеске чудесное взору представить:
Антифата и Сциллу, или с Циклопом Харибду!
Он не начнет Диомедов возврат с Мелеагоровой смерти,
Ни Троянской войны с двух яиц, порождения Леды.
Прямо он к делу спешит; повествуя знакомое, быстро
Мимо он тех происшествий внимающих слух увлекает;
150 Что воспевали другие, того украшать не возьмется;
Истину с басней смешает он так, сочетавши искусно,
Что началу средина, средине конец отвечает!
Слушай, чего я хочу и со мною народ наш желает:
Если ты хочешь, чтоб зритель с минуты паденья завесы
Слушал с вниманием, молча, до слова: "Бейте в ладоши",
То старайся всех возрастов нравы представить прилично,
Сходно с натурою, как изменяются люди с годами.
Следует особо отметить последнее «Послание» – «Послание к Пизонам» («Наука поэзии») . Это послание уже древние выделяли как отдельное произведение, рассматривая его как изложение теории поэтического искусства. Гораций формулирует важнейшие эстетические принципы классицизма о единстве, простоте и цельности произведения. Он говорит о содержательности искусства, о средствах воздействия на аудиторию, об общественном значении поэзии и о роли поэта. Большое внимание уделяется художественной форме и композиции произведения, критериям оценки поэтического мастерства. Сам поэт так говорит о задачах, которые ставит перед собой в этом, по его мнению, теоретическом руководстве.
Излагая свои советы Писонам, Гораций исходит как из личного литературного опыта, так и из опыта столь любимых им эллинских мастеров стиха. Его эстетические принципы находятся в гармонии с философией «золотой середины». Гораций – сторонник серьезного отношения к творчеству, не одобряет крайностей, исходит из здравого смысла, мудрости. Это определяет сформулированные им законы художественного творчества.
Изложение ведется Горацием в свободной манере, в духе живой беседы. Поэт переходит от одной темы к другой, подкрепляя теоретические выкладки ссылками на известные, апробированные литературные приемы или аналогии. В основе его рассуждений – требование единства формы и содержания. Горация, убежденного в высоком назначении искусства, по праву считают теоретиком римского литературного классицизма. Его идеал – ясность, простота, логика.
«Наука поэзии» Горация является памятником античной классической эстетики. Это произведение послужило основой для «Поэтического искусства» Н. Буало.
Сознательность творчества - характерная черта Горация. Будущий автор «Науки поэзии» с большим вниманием относится к теоретическим вопросам, и поэтическая практика никогда не расходится у него с теоретическими постулатами. Сатиры, действительно, отличаются и ораторскими и поэтическими достоинствами. Сохраняя в целом тон непринужденной беседы, Гораций блещет богатством стилистических оттенков; то фамильярный, то пародийно-приподнятый стиль сатир всегда остается наглядным и выразительным.
К последнему десятилетию жизни Горация относится также вторая книга «Посланий», посвященная вопросам литературы. Она состоит из трех писем. Первое обращено к Августу, который выражал свое неудовольствие по поводу того, что он до сих пор еще не попал в число адресатов горацианских посланий. Наиболее полное изъяснение теоретических взглядов Горация на литературу мы находим в третьем письме, в «Послании к Писонам», получившем впоследствии - еще в античные времена - наименование «Науки поэзии». Стихотворное послание Горация не представляет собой теоретического исследования, каким в свое время являлась «Поэтика» Аристотеля. Произведение Горация относится к типу «нормативных» поэтик, содержащих догматические «предписания» с позиций определенного литературного направления. Но римский поэт не ставит своей целью дать исчерпывающий трактат. Свободная форма «послания» позволяет ему остановиться лишь на некоторых вопросах, более или менее актуальных, с точки зрения борьбы литературных направлений в Риме. «Наука поэзии» - как бы теоретический манифест римского классицизма времени Августа. С самого начала своей деятельности Гораций вел борьбу против безыдейных направлений, культивировавших одни только формально-стилистические достижения. Как теоретик, он осуждает «бессодержательные стишки и звучные пустячки» и подчеркивает основополагающее значение содержания: «мудрость - основа и источник истинного литературного искусства». Как Цицерон для оратора, так Гораций требует философского образования для поэта. Вместе с тем Гораций принимает выдвинутый неотериками лозунг длительной и тщательной отделки поэтического произведения. Эстетика «Наука поэзии» - классицистическая. Произведение должно быть простым, целостным и гармоничным.
К началу 1 в. до н.э. комедия-паллиата оказывается исчерпанной и уступает место комедии с национальным римским содержанием.
В 1 веке до н.э. в результате гражданских войн республика в Риме пала. Октавиан-Август становится единодержавным правителем Рима и устанавливает режим военной диктатуры. Понимая значение театра, Август способствовал его развитию, но в то же время стремился превратить театр в средство улучшения и воспитания своих граждан. Эти стремления Августа-Октавиана были поддержаны одним из выдающихся римских поэтов, Горацием, и нашли отражение в его ʼʼНауке поэзииʼʼ.
Гораций (Квинт Гораций Флакк) жил в 65 – 8 гᴦ. до н.э., как и большинство людей его поколения, расстался с республиканскими идеалами и стал защитником и проводником политики Августа в области идеологии.
ʼʼНаука поэзииʼʼ - ϶ᴛᴏ третье письмо из второй книги ʼʼПосланийʼʼ Горация, обращенное к братьям Пизонам, старший из которых занимался литературой. Речь здесь идет, главным образом, о трагедии, так как именно данный жанр хотел возродить Август. Гораций предлагает вернуть на сцену греческую трагедию с ее тремя актерами и хором в качестве полноправного участника действия, простым и стройным сюжетом. Такая трагедия представляется Горацию образцовой. Он выступает за идейное, содержательное искусство, основой которого является мудрость. Поэт должен быть человеком высокообразованным, так как он выступает как воспитатель и наставник граждан. Его искусство должно быть эмоционально, изящно, в связи с этим ему нужно тщательно шлифовать свои произведения, прежде чем представлять их на суд публики.
ʼʼНаука поэзииʼʼ сыграла важную роль в формировании поэтики классицизма в XVII в. Теоретик французского классицизма Н. Буало, создавая свой трактат ʼʼПоэтическое искусствоʼʼ, опирался на ʼʼНауку поэзииʼʼ Горация.
При этом все усилия Августа возродить на римской сцене серьезный жанр не увенчались успехом. Театр распространяется по Италии и провинциям. Но представления носят чисто развлекательный характер.
Размещено на реф.рф
Общественная роль театра еще более снижается. Римская трагедия переживала упадок. Ставились отдельные эффектные сцены, дававшие актерам возможность показать свое мастерство. Их выступления сводились в основном к пению, потому что актерские арии составляли основную часть представления.
От трагедий императорской эпохи до нас ничего не дошло, кроме пьес философа СЕНЕКИ (4-65 ᴦ.ᴦ. н.э.). Сенека был воспитателем императора Нерона, одно время занимал высшие должности в государстве, но потом был обвинен в заговоре против императора и по его приказу покончил с собой, вскрыв себе вены.
Необходимо отметить, что по своим философским взглядам Сенека был сто иком, и это повлияло на идейную направленность его трагедий. Сто ики (греч. философы IV в. до н.э.) учили, что смысл человеческой жизни – в стремлении к добродетели. Добродетель помогает подавлять губительные страсти и аффекты, равнодушно относиться к богатству, безропотно сносить все невзгоды и достойно встретить смерть. Фатум (судьба) господствует над всем, сопротивляться бессмысленно.
Трагедии Сенека стал писать в конце жизни, когда отношение к нему Нерона изменилось, и он должен был более осторожно высказывать свои взгляды на существующие порядки.
До нас дошло 9 трагедий Сенеки. Сюжеты заимствованы из греческой мифологии и из трагедий Еврипида и Софокла. Так, в ʼʼМедееʼʼ и ʼʼФедре ʼʼ он перерабатывает трагедии Еврипида ʼʼМедеюʼʼ и ʼʼИпполитʼʼ. Трагедию ʼʼЭдипʼʼ пишет по трагедии Софокла ʼʼЦарь Эдипʼʼ.
Трагедии Сенеки по своему строению мало отличались от греческих: партии хора чередуются с партиями героев, на сцене находится не более трех актеров одновременно. Но трагедии Сенеки получили новую направленность. Герои его трагедий – люди, наделенные сильными, испепеляющими страстями, приводящими героев к гибели. Чудовищные пороки, близкие к патологии, изображение сильных страстей, – все это становится главным для поэта. Герои в своей жестокости, мести, злодеяниях не останавливаются ни перед чем. Персонажи однолинейны. Трагедии переполнены сценами страшной мести, насильственной смерти и других ужасающих преступлений. Все это, видимо, отражало атмосферу тогдашней действительности с ее кровавыми репрессиями. Трагедии Сенеки лишены динамики, некоторые их сцены технически невозможно исполнить, в связи с этим они, вероятно, предназначались не для постановки, а для чтения в аристократических домах, на что указывают подробные ремарки. Театр испытывал соперничество цирка и гладиаторских боев, а потому зрелища убийств были привычны для римской публики.
Роль Сенеки в истории западноевропейского театра весьма заметна: через него гуманисты эпохи Возрождения начали свое знакомство с античной трагедией.
Гораций Квинт
Наука поэзии
Квинт Гораций Флакк
Наука поэзии
Если бы женскую голову к шее коня живописец
Вздумал приставить и, разные члены собрав отовсюду,
Перьями их распестрил, чтоб прекрасная женщина сверху
Кончилась снизу уродливой рыбой, - смотря на такую
Выставку, други, могли ли бы вы удержаться от смеха?
Верьте, Пизоны! На эту картину должна быть похожа
Книга, в которой все мысли, как бред у больного горячкой.
Где голова, где нога - без согласия с целым составом!
Знаю: все смеют поэт с живописцем - и все им возможно,
10 Что захотят. Мы и сами не прочь от подобной свободы,
И другому готовы дозволить ее; но с условьем,
Чтобы дикие звери не были вместе с ручными,
Змеи в сообществе птиц, и с ягнятами лютые тигры!
К пышному, много собой обещавшему громко началу
Часто блистающий издали л_о_скут пришит пурпуровый,
Или описан Дианин алтарь, или резвый источник,
Вьющийся между цветущих лугов, или Рейн величавый,
Или цветистая радуга на небе мутно-дождливом.
Но у места ль она? Ты, быть может, умеешь прекрасно
20 Кипарис написать? Но к чему, где заказан разбитый
Бурей корабль с безнадежным пловцом? Ты работал амфору
И вертел ты, вертел колесо, - а сработалась кружка!
Знай же, художник, что нужны во всем простота и единство.
Большею частью, Пизоны, отец и достойные дети!
Мы, стихотворцы, бываем наружным обмануты блеском.
Кратким ли быть я хочу - выражаюсь темно, захочу ли
Нежным быть - слабым кажусь; быть высоким
впадаю в надутость!
Этот робеет и, бури страшась, пресмыкается долу;
Этот, любя чудеса, представляет в лесу нам дельфина,
30 Вепря плывущим в волнах! - И поверьте, не зная искусства,
Избежавши ошибки одной, подвергаешься большей!
Близко от школы Эмилия был же художник, умевший
Ногти и мягкие волосы в бронзе ваять превосходно.
В целом он был неудачен, обнять не умея единства.
Ежели я что пишу, не хотел бы ему быть подобным;
Так же как я не хочу с безобразным быть носом, имея
Черные очи или прекрасные черные кудри.
Всякий писатель предмет выбирай, соответственный силе;
Долго рассматривай, пробуй, как ношу, поднимут ли плечи.
40 Если кто выбрал предмет по себе, ни порядок ни ясность
Не оставят его: выражение будет свободно.
Сила и прелесть порядка, я думаю, в том, чтоб писатель
Знал, чт_о_ где именно должно сказать, а все прочее - после,
Где что идет; чтоб поэмы творец знал, что взять, что откинуть,
Также чтоб был он не щедр на слова, но и скуп, и разборчив.
Если известное слово, искусным с другим сочетаньем,
Сделаешь новым - прекрасно! Но если и новым реченьем
Нужно, дотоль неизвестное нечто, назвать, - то придется
Слово такое найти, чтоб неслыхано было Цетегам.
50 Эту свободу, когда осторожен ты в выборе будешь,
Можно дозволить себе: выражение новое верно
Принято будет, когда источник его благозвучный
Греков прекрасный язык. Что римлянин Плавту дозволил,
Или Цецилию, - как запретить вам, Вергилий и Варий?..
Что ж упрекают меня, если вновь нахожу выраженья?
Энний с Катоном ведь новых вещей именами богато
Предков язык наделили; всегда дозволялось, и ныне
Тоже дозволили нам, и всегда дозволяемо будет
Новое слово ввести, современным клеймом обозначив.
60 Как листы на ветвях изменяются вместе с годами,
Прежние ж все облетят, - так слова в языке. Те, состарясь,
Гибнут, а новые, вновь народясь, расцветут и окрепнут.
Мы и все наше - дань смерти! Море ли, сжатое в пристань
(Подвиг достойный царя!), корабли охраняет от бури,
Или болото бесплодное, некогда годное веслам,
Грады соседние кормит, взрытое тяжкой сохою,
Или река переменит свой бег на удобный и лучший,
Прежде опасный для жатв: все, что смертно, то должно погибнуть!
Что ж, неужели честь слов и приятность их - вечно живущим?
70 Многие падшие вновь возродятся; другие же, ныне
Пользуясь честью, падут, лишь потребует властный обычай,
В воле которого все - и законы и правила речи!
Всем нам Гомер показал, какою описывать мерой
Грозные битвы, деянья царей и вождей знаменитых.
Прежде в неравных стихах заключалась лишь жалоба сердца,
После же чувства восторг и свершение сладких желаний!
Кто изобрел род элегий, в том спорят ученые люди,
Но и доныне их тяжба осталась еще нерешенной.
Яростный ямб изобрел Архилох, - и низкие сокки,
80 Вместе с высоким котурном, усвоили новую стопу.
К разговору способна, громка, как будто родилась
К действию жизни она, к одоленью народного шума.
Звонким же лиры струнам даровала бессмертная Муза
Славить богов и сынов их, борцов, увенчанных победой,
Бранных коней, и веселье вина, и заботы младые!
Если в поэме я не могу наблюсти все оттенки,
Все ее краски, за что же меня называть и поэтом?
Разве не стыдно незнание? стыдно только учиться?
Комик находит трагический стих неприличным предмету;
90 Ужин Фиеста - равно недостойно рассказывать просто
Разговорным стихом, языком для комедии годным.
Каждой вещи прилично природой ей данное место!
Так раздраженный Хремет порицает безумного сына
Речью, исполненной силы; нередко и трагик печальный
Жалобы стон издает языком и простым и смиренным.
Так и Тел_е_ф и Пелей в изгнаньи и бедности оба,
Бросивши пышные речи, трогают жалобой сердце!
Нет! не довольно стихам красоты; но чтоб дух услаждали
100 И повсюду, куда ни захочет поэт, увлекали!
Лица людские смеются с смеющимся, с плачущим плачут.
Если ты хочешь, чтоб плакал и я, то сам будь растроган:
Только тогда и Телеф и Пелей, и несчастье их рода
Тронут меня; а иначе или засну я от скуки,
Или же стану смеяться. Печальные речи приличны
Лику печальному, грозному - гнев, а веселому - шутки;
Важные речи идут и к наружности важной и строгой:
Ибо так внутренне нас наперед устрояет природа
К переменам судьбы, чтоб мы все на лице выражали
110 Радует что, иль гневит, иль к земле нас печалию клонит,
Сердце ль щемит, иль душа свой восторг изливает словами!
Если ж с судьбою лица у поэта язык несогласен,
В Риме и всадник и пеший народ осмеют беспощадно!
В этом есть разница: Дав говорит, иль герой знаменитый,
Старец, иль муж, или юноша, жизнью цветущей кипящий,
Знатная родом матрона, или кормилица; также
Ассириец, колхидянин, пахарь, или разносчик,
Житель ли греческих Фив, или грек же - питомец Аргоса.
Дневник чтения. Гораций. Наука Поэзии .
Этот труд Горация также носит название «Искусство поэзии» или «Об искусстве поэзии». Он является еще одним достоянием поэта и всей античной литературы (да и всей литературы в широком ее понимании). Произведение написано в форме письма, обращенного к Пизонам. Оно раскрывает особенности поэзии: сложности ее создания и обучения, особенности и личностного восприятия, необходимость анализа и другие хитрости, учиненные самим Горацием. Письмо это исполнено в стихотворной форме, таким образом, поэт стихами говорит о стихах (снова «чистит морковку морковкой»). Эти письма раскрывают законы литературы, но в большом противоречии: некоторые видят в этом эллинистическую поэзию, а некоторые - классическую. Однако в целом - это есть живой диалог с читателем, а точнее с адресатами на тему особенности литературы и поэтического опыта. Представлю тезисы письма и попытаюсь их истолковать.
- «Во всем нужна простота и единство». Гораций начинает труд довольно занятным размышлением. Он представляет, что какое-то творение искусства будет постепенно трансформироваться и приобретать иной, даже противоположный вид. Это, безусловно, нарушит первоначальную гармонию и даже может привести к такому абсурду, что вызовет смех и даже отвращение у зрителей или читателей. Поэтому важно не изменять, скорее не мудрить при создании произведения. Необходимо, чтобы все его части соответствовали общему замыслу. Сюжет должен быть прост и понятен каждому, иначе он может быть неверно истолкован критиками. Композиция должна быть едина, ибо только в единстве отражена целостная картина мировосприятие изобретателя.
- «Всякий писатель предмет выбирай, соответственный силе». Автор видит одни из залогов успеха в соразмерности сил избранному произведению. Не столь важна степень сложности созданного, сколько ее мастерство, а мастерство заметно лишь тогда, когда ты можешь справиться с поставленной задачей. В противном случае снова может возникнуть недоверие у зрителей и дальнейшая незаинтересованность творчеством этого «смельчака». Чтобы приступить к работе, считает Гораций, нужно время для размышлений над его темой, идеей и техникой выполнения. Длительные поиски, неизбежные ошибки, терзания и метания- вот состояние настоящего, думающего, творца.
- « В воле которого все - и законы и правила речи». Речь идет о необходимости насытить свое произведение красивой, грамотной речью, ведь ее истинная прелесть не в изысках, премудростях и оборотах, а опять же в ее простоте, правильности. Важно не отвлекать читателя от ее содержания, от самого предмета размышления ошибками, погрешностями. Это приведет не только к нарушению того смыслового и стилевого единства, но и к потере авторитета самого автора. Для Горация правила речи - это все; владея речью, ты владеешь высказыванием, а значит, и убеждением.
- «Жалоба сердца, после же чувства восторг и свершение сладких желаний». Однако произведение не может быть лишено личностного восприятия автора. Его переживания, сомнения, огорчения и ликования должны быть ярко проявлены в тексте. Нельзя ограничиваться монотонной, бесчувственной, пустой речью, хотя и правильной и единой. Одна должна быть наполнена самыми искренними эмоциями, только тогда она станет живой и интересной, сможет завлечь читателя и привязать его к себе. Более того, в каждом жанре литературы свои особенности, которые нужно правильно раскрывать, не смешивая их и не упуская. Для лирики характерна мелодичность, а значит, задушевность интонаций; для эпоса - прямолинейность (умеренная), для драмы - зрелищность и энергичность - то есть страсть и волнение.
- «Наблюсти все оттенки, все ее краски». Не оставляя без внимания личных чувств, поэт должен изображать истинный колорит действительности. Писатель имеет в виду не только краски окружающего мира, но и краски речи, то есть изобразительные средства. Воздействовать на читателя можно только красивой речью, которая вбирает в себя не только безукоризненную грамотность, но и те средства (умело подобранные и нелишние в данном произведении), которые способны передать палитру чувств, переполняющих автора.
- «Следуй преданью, поэт, иль выдумывай с истиной сходно». Изобретательность и чувственность создателя ни в коем случае не должна затмевать истины, истории, реальности. Все, о чем говорит писатель, должно быть правдой, иначе его произведение станет пустым излиянием души на немыслимый объект. Речь должна быть богата не только интересными образами, но и фактами, названиями, именами. Только тогда она станет ближе к народу, а значит, сможет приблизить его к себе.
- «Старайся всех возрастов нравы представить прилично». Изображая действительность, надо рассчитывать на тех, кто внимает повествованию, и уважать их взгляды и убеждения. Соответственно, нельзя говорить о неприемлемом старшему поколению, хотя и любимом младшему, и наоборот. Уважение ко мнениям обеих сторон времени, обоих возрастов - путь к завоеванию общенародной любви. Затрагивать важные проблемы современности и не обделять при этом ни одну, ни другую сторону - это настоящий талант и даже подвиг творца литературы.
- «Я бы составил мой слог из знакомых для всех выражений, так чтобы каждому легким сначала он мог показаться». Эта мысль очень близка к первой - важна простота и единство. Но здесь речь идет не только и не столько о содержании умозаключения, сколько о построении речи. Несмотря на важность правильности, красоты и образности слога, нельзя забывать о незамысловатости речевых конструкций, легко воспринимаемых при чтении.
- «Слог за коротким - в стихах называется ямбом» . Владеющий литературным искусством обязательно владеет тактом, размерами и темпом речи. Он понимает значимость каждого ударения в своей фразе. Поэтому такие понятия как ямб, хорей и т.д. он должен не только отличать, но и грамотно использовать, передавая не только суть высказываемой мысли, но и ее значение тем или иным ритмическим рисунком.
- «Прежде чем станешь писать, научись же порядочно мыслить!». По мнению Горация, истинный писатель - талантливый философ. Важно не только делиться мыслями - важно делиться умными мыслями, существенными для того или иного времени и народа и убедительно доказаны. Мудрость должна выходить на первый план. Только тогда произведение заинтересует, увлечет, когда оно заденет струны души и мозг читателя, коснется их сознания и поколеблет его. Философия - это двигатель прогресса и жизни, нельзя рассуждать о том, чего нет или что представляется неверно. Автор обращает своих учеников к известным философам, а в сущности сам делится с ними мудростью и опытом. А отражаться в произведениях должны не пустые мысли, а мысли о прожитом. Именно поэтому Гораций обращает нас к действиям, переживаниям и даже страданиям как к фундаменту настоящей личности, столкнувшейся с невзгодами и стойко их преодолевшей: «Нравы советую я изучать наблюдением жизни».
- «Я не вижу, к чему бы наше учение было без дара и дар без науки». Для Горация настоящий мастер литературы - тот, кто талантлив от природы, но и тот, который при этом учится, стремится к совершенствованию, ибо тяга к знанию - тяга к истине и идеалу. Он говорит, что талант сам по себе, необработанный, нетренированный, не значит ничего, как и пустое упрямое учение, способности к которому нет.
- «Трудно постичь: отчего же стихи беспрестанно он пишет». Главным для каждого начинающего деятеля литературы должно быть стремление к личностному познанию. Он не может останавливаться на обычном изъявлении своей воли и представлением публике своих взглядов и интересов. Пусть даже они будут построены по всем вышеизложенным правилам, но если человек доволен своим произведением и пишет другое только для очередного удовольствия, а то и совсем не пишет, то он не имеет права называть себя писателем. Его самокопание должно длиться бесконечно. Стихи льются из души, разум неустанно работает, сердце бьется от каждого вторжения потусторонних сил и явлений - вот признаки настоящего творца, память о котором не умрет никогда.
